– По какому?
– Ну вот, номер пять.
Дай Хунь прочел вопрос вслух, поглядел на Чжи Ен и спокойно сказал:
– Я думаю, «Джан» – вполне достойная фамилия.
В конце 1990-х в стране начались серьезные обсуждения системы ходжу (традиционной системы регистрации, в которой все члены семьи должны быть записаны под фамилией патриарха), которые были инициированы организациями, желающими ее аннулировать. Некоторые люди публично использовали фамилии обоих своих родителей, а некоторые знаменитости скрывали свои болезненные детские воспоминания, беря фамилию, отличную от фамилии отца. В свое время одна очень популярная телепередача про мать-одиночку, у которой грозили отнять ребенка в пользу никчемного отца, показала Чжи Ен всю бессмысленность системы ходжу. Но конечно, были и те, кто считал, что отмена ходжу сделает кровных родственников чужими людьми и вернет корейское общество к первобытному строю.
Система ходжу была окончательно отменена в январе 2008 года после принятия новых законов о семейной регистрации. Это стало возможным после того, как Конституционный суд признал в 2005 году ходжу несовместимой с законом о гендерном равенстве
[15]. На сегодняшний день не существует такого понятия, как «семейный регистр», и люди живут в рамках новой индивидуальной идентификационной системы. Для новорожденного больше не является обязательной запись на фамилию предков, и у родителей есть выбор – в момент регистрации брака они могут дать своим детям фамилию и семейное происхождение матери. Технически это стало возможно, но с момента отмены ходжу в 2008 году известно только 200 случаев, когда детей записывали на имя матери
[16].
– Большинство все равно предпочитает брать фамилию отца. Люди думают, если ребенок записан на фамилию матери, то тут что-то не то. Если наш ребенок будет записан на фамилию матери, нам придется вечно это как-то объяснять, исправлять и подтверждать, – сказала Чжи Ен, и Дай Хунь согласно кивнул.
Но, ставя собственной рукой галочку в квадратике «НЕТ», Чжи Ен ощущала себя неважно. Конечно, мир в целом сильно переменился. Но мелкие правила, обычаи и привычки не очень-то изменились, и это означало, что и мир, в общем, остался тем же самым. Она продолжала размышлять над идеей Дай Хуня, что формальная регистрация брака меняет их чувства друг к другу. То ли законы и институты меняют человеческие ценности, то ли, наоборот, ценности вызывают к жизни смену законов и институтов?
Родители с обеих сторон ждали «хороших новостей». Родители и их родственники не переставали питать «приятные мечты» и подзуживали друг друга позвонить Чжи Ен с утра, чтобы спросить, как она себя чувствует. Но прошло несколько месяцев, и они начали озабоченно подозревать, что у Чжи Ен проблемы со здоровьем.
На первый после их свадьбы день рождения отца Дай Хуня они поехали в Пусан, чтобы вместе отпраздновать и представить Чжи Ен живущей там родне. Пока они готовили, ели и убирали посуду после обеда, главной темой для разговоров среди старших родственников было, есть ли у Чжи Ен «хорошие новости», почему их нет и что они делают, чтобы забеременеть. Чжи Ен сказала, что они пока не планируют заводить детей, но, несмотря на эти слова, старшие все равно решили, что она не может забеременеть, и продолжали свое расследование. «Она слишком стара, слишком тоща, у нее холодные руки – наверняка плохая циркуляция, прыщ на подбородке – это знак что у нее нездоровая матка…» При этом все были уверены, что проблема исключительно в ней.
– Ну и чего ты дожидаешься, сидя сложа руки, – наклонилась одна из тетушек к матери Дай Хуня. – Собери своей невестке коробку целебных трав для зачатия! Чжи Ен, наверно, обижается на твое безразличие!
Чжи Ен вовсе не обижалась на «безразличие». Наоборот, ей были невыносимы все эти разговоры. «Я здорова, мне не нужны ваши лекарства, иметь нам детей или нет, дело только наше с мужем, а вовсе не каких-то мужниных родственников, которых я вижу первый раз в жизни». Но она проглотила все это, и только сказала: «Нет-нет, все в порядке».
Всю обратную дорогу из Пусана в Сеул они ссорились. Чжи Ен искренне обижалась, что он не сказал ни слова, пока его семейство обсуждало, какие у нее могут быть физические недостатки, а Дай Хунь объяснил, что молчал, чтобы не ерошить перья и не раздувать проблему выше крыши, заступаясь за нее. Она огорчилась, что он счел ее чувства простым преувеличением, а его объяснения только дали ей еще больше оснований критиковать его.
Они проехали всю дорогу, ни разу не останавливаясь, чтобы передохнуть. Запарковав машину на подземной парковке их дома, Дай Хунь прервал затянувшееся молчание.
– Я думал об этом всю обратную дорогу и понял, что должен был защитить тебя. Моя семья была к тебе несправедлива, а мне легче общаться с ними, чем тебе. Когда мы будем с твоими родственниками, ты тоже будешь меня защищать, договорились? Я извиняюсь за то, что случилось сегодня. Прости меня.
Увидев такую перемену во взглядах Дай Хуня, Чжи Ен тоже не могла больше сердиться на него. Она смиренно приняла его извинения, как будто сама тоже была в чем-то виновата.
– Существует только один способ остановить приставания моих родителей.
– Какой?
– Давай заведем ребенка. Если мы все равно когда-то собираемся это сделать, то почему бы не избавиться от всех нравоучений, заведя его? Мы не становимся моложе.
Предложение Дай Хуня прозвучало легко и небрежно, словно «Давай попробуем норвежскую скумбрию?» Или там – «Давай соберем пазл «Поцелуя» Климта?» По крайней мере, Чжи Ен показалось именно так. Пара не заводила специальных разговоров о планировании семьи или о том, что они хотят завести ребенка, но оба считали, что дети – естественный шаг, следующий после женитьбы, и спорить с тем, что сказал Дай Хунь, было трудно. Но для Чжи Ен решение завести ребенка не было таким уж простым.
Ее сестра, которая вышла замуж на год раньше, не заводила детей, и никто из ее друзей, поженившихся в последнее время, тоже, так что Чжи Ен никогда не видела близко ни беременной женщины, ни новорожденного младенца. Она не могла представить, как и до какой степени изменится ее тело, и, что более важно, не была уверена, что сможет справиться и с ребенком, и с карьерой. Яслей и няни было бы недостаточно, потому что они оба всегда работали допоздна и по выходным. Родители тоже не смогли бы сильно помочь. Потом ей стало дурно от того, что она думает, куда девать еще нерожденного младенца. Почему они вообще думают заводить ребенка, на которого у них нет времени и который всегда будет вызывать у них чувство, что они плохие родители? Видя, как Чжи Ен мучается и вздыхает, Дай Хунь похлопал ее по спине.
