Человек непривычный чувствовал бы себя крайне неуютно в этом довольно нелепо спланированном доме, стоящем посреди цыганского поселка. Всюду толклись люди и сидели бойцовские псы на привязи. Там накрывали на стол, здесь играли в нарды, кто-то ругался, кто-то болтал по телефону. Пахло мужчинами, собаками, луком и кофе. В большом аквариуме с рыбами плавала дохлая крыса, которую почему-то никто не удосужился вытащить. В горшках с растениями торчали окурки.
Карина, морща нос, велела горничной навести порядок, прекрасно понимая, что это бессмысленно. Слишком много народу обитало под одной крышей. Считалось, что в отстроенном поселке все будет иначе, но опыт подсказывал Карине иное. Везде, где селились Мартиросяны с бандой, повторялось одно и то же. Кроме того, Карина не собиралась проводить молодость в походных условиях. Она хотела скопить денег, найти достойного мужчину и распрощаться с семьей. Помимо всего прочего, совместное проживание становилось попросту опасным. Никто не знал, когда враги нанесут удар по опальной группировке, но Карина не сомневалась, что рано или поздно это произойдет. Братья и в этом городе успели наворотить столько дел, что обрели новых врагов среди местной элиты. Они жили и действовали по старинке, потому что не умели иначе. Бизнес был лишь побочной сферой их деятельности. Гораздо сноровистей и охотнее Мартиросяны похищали, пытали, наезжали и убивали. Только времена бандитской вольницы прошли, и Карина понимала это.
В кабинете допрашивали какого-то бизнесмена с распухшим лицом. После побоев глаза у него превратились в две щелки, и сквозь эти щелки он с надеждой посмотрел на вошедшую Карину. Парни, мутузившие бедолагу, вопросительно взглянули на Жореса.
— Уберите, — сказал тот, махнув рукой. — Пусть еще часок подумает.
Саркис качал ногой, заброшенной на ногу, и пялился в телефон. Его белый пиджак был не очень свеж, но элегантен. Из-под расстегнутой черной рубахи топорщился волосяной покров на шее и груди. Жорес сидел в полосатом махровом халате, не придававшем ему домашнего облика. Его маленькая плешивая голова с горбатым носом воскрешала в памяти больших хищных грифов, которых Карина недавно видела в какой-то передаче о животных.
— Лагутин оборзел, — сказала она без предисловия и не обращая внимания на остальных. — Зря мы его бегать отпустили.
Жорес выкатил на нее круглый глаз.
— Это была твоя идея, — напомнил он, забрасывая в рот таблетку.
— Ты хозяин, — возразила Карина. — Без твоего слова никто пальцем не пошевелит.
Возразить против этого было нечего. Жорес запил таблетку водой и рявкнул:
— Саркис! Хорош в Сети зависать! Мы тут дела обсуждаем.
Карина сбросила с кресла непонятно чей бюстгальтер и села. Саркис убрал телефон, проделав это подчеркнуто неспешно.
— Что Лагутин? — спросил Жорес.
— Угрожает, — ответила Карина. — Сдам, говорит, с потрохами.
— Валить, — решил Саркис, не задумываясь.
— Кому угрожает? — продолжал допрос Жорес.
— Леону, — сказала Карина.
— Почему он сам молчит?
— Говорит, что сам справится. Но он не справится, я знаю.
— Они по мобиле терли или нос к носу встречались? — спросил Жорес.
— Встреча у них в семь часов, — пояснила Карина. — На нашей площадке за городом.
— Место хорошее, пристрелянное, — одобрил Саркис.
— И что там? — осведомился Жорес. — Чего этот фраер хочет?
— Нам без разницы, чего он хочет, брат, — сказала Карина. — Ты подошли ребят, пусть его положат. Потом пусть прикопают и уезжают. А я прослежу издали, что и как. Знаете, как оно бывает. Ты думаешь: нет человека, в земле он, а исполнители облажались, но побоялись признаться. Потом проблемы. Они нам нужны?
— Проблемы никому не нужны, — согласился Саркис. — От проблем геморрой головного мозга получается. Только я одного в толк не возьму. Ты что же, сестра, вместо Леона на стрелку собираешься? А он, значит, будет за твоей спиной отсиживаться?
— Ну да, брат. Он и так очкует. Незачем его еще сильнее напрягать. Пусть расслабится — доить легче будет.
— Жалеешь барыгу своего, — пробурчал Жорес.
На самом деле Карине было совсем не жаль Леонида Маркова. Ее мотивы были иные. Леониду вообще не обязательно знать о результатах встречи. Он передает ей пятнадцать тысяч баксов для Лагутина. Лагутина убивают, так что деньги ему не понадобятся. Карина сообщает Леониду, что Лагутин отвалил в сторону. Пятнадцать штук остаются у нее. А чтобы промашки не вышло, она лично проследит за ликвидацией. И шито-крыто.
— Я женщина, — сказала Карина. — У меня сердце доброе.
— Добрыми мы на небе будем, — философски рассудил Жорес. — А здесь злыми нужно быть, чтобы не порвали.
— Мы сами всех порвем, — сказал Саркис. — И здесь, и там.
Его желтый палец с ногтем указал на потолок, за которым предполагались небеса и какая-то иная жизнь.
— Меня чуйка никогда не подводит, — сказал Жорес. — За нас скоро возьмутся. Бабло нужно, хаты надежные. А поселок раньше осени не достроят. И куда подашься?
— Давай дань удваивать, — предложил Саркис. — Все равно сваливать придется.
— А есть куда? — злобно спросил старший брат. — Обложили, как волков. — Он повернулся к Карине. — Ты, сестра, потруси женишка своего. Нам сейчас бабло нужно. Может, недвижимость у него имеется?
— Было бы неплохо, — задумчиво пробормотал Саркис. — А что? Рвануть за кордон, там отсидеться.
— Лучше развернуться, — сказала Карина. — Полиция там не чета нашей, да и братвы поменьше. Давно пора сваливать.
— Как думаешь, у Леона есть жилье за бугром?
— Я поспрашиваю. Вы же знаете, я умею.
Они еще разок все обсудили, и, окрыленная, Карина поехала к Леониду.
Ей очень хотелось за границу. С ее внешностью и умом она была рождена покорять мир, а не прозябать в провинции. Красные платья с голыми плечами, звон бокалов, горящие мужские глаза, страстные свидания и лохи, лохи, сплошные лохи с многомиллионными состояниями.
Всю дорогу, вертя руль, Карина улыбалась.
— Почему так долго? — упрекнул Леонид. — Я места себе не нахожу. На душе тревожно. А вдруг меня возьмут за задницу?
— Можешь взять меня, — разрешила Карина.
Он не услышал или не захотел услышать. Ходил по квартире, ломая пальцы, и ныл, что он не виноват, что произошло недоразумение, что под него копают. Карина, воспользовавшись его состоянием, вернула ключи от пентхауса на место и сказала:
— Я не люблю слабых мужчин, Леон. Ты казался мне сильным.
— Я сильный, — спохватился он.
— Тогда хватит причитать. Я же сказала, что все улажу. Деньги приготовил?
— Пятнадцать тысяч, — кивнул Леонид. — Вот они. — Он протянул конверт. — Я еще до отъезда приготовил.
