– И ты?
Он тянулся к ней, не обращая внимания на остальных. Никто не
знал, чем это объяснить, возможно, это и не имело значения. А возможно, он
послан к ней свыше, как напоминание о Тодде и о том, что на свете есть другие
дети. Разве это поможет ей? Ведь она лишилась своего сына. И все же этот чужой
мальчик сумел ее растрогать. Казалось, ее посетил сын – вернее, его дух.
– Ты поедешь со мной в больницу? – пролепетал он.
– Обязательно, – тихо молвила она. – Но сначала надо
сообщить твоей маме. Уверена, она поедет с тобой.
– Ей никто не нужен, кроме нового ребенка, –
пожаловался он, снова залившись слезами. На его мордашке появилось обиженное
выражение. Она держала его за здоровую руку, дожидаясь приезда санитаров.
Теперь она понимала, что происходит: она похожа на его мать, вот его и влечет к
ней. Малыш зол на мать, погруженную в близящееся новое материнство. Мэри Стюарт
казалось, что их пути пересеклись не просто так: она обязана ему помочь. Не
исключено, что 'и он станет помогать ей. Их встреча явно не случайна.
– Бенджамин! – Мэри Стюарт прилегла с ним рядом, чтобы
он лучше ее слышал. Она уже успела .порядочно выпачкаться и больше не
заботилась о себе. – Я уверена, что твоя мама любит тебя больше всех на свете.
Малыши – это не только радость, но и хлопоты. Конечно, она будет счастлива,
когда родит. Ты тоже обрадуешься. Но ты один такой: ведь ты ее первенец. Знаю,
у меня тоже был такой мальчуган, он был самый любимый и навсегда таким остался.
Ведь я полюбила его первым. Твоя мама никого никогда не полюбит сильнее, чем
тебя. Вот увидишь!
– Где теперь твой мальчик? – Ее слова, которые он
теперь слышал очень ясно, вызвали у него сильный интерес.
Ее колебание было недолгим.
– Он отправился на небеса. Мне его очень не хватает. Он
был особенный, как ты.
– Он умер?
Она через силу кивнула.
– У нас тоже умерла собака. – Он доверил ей важную
информацию.
Заглянув ей в глаза, он без всякого предупреждения окатил ее
рвотой.Зоя не удивилась и тихо объяснила Мэри Стюарт, что у бедняги сотрясение
мозга.
– Всехорошо, Бенджамин, все хорошо, детка. – Мэри
Стюарт вытерла ему лицо полотенцем, поданным кем-то, и осталась с ним рядом.
Все свидетели несчастного случая не отходили от мальчика
вплоть до появления санитаров. К этому времени он повеселел, а Зоя еще больше
успокоилась. Выглядел он неважно, как и Мэри Стюарт, но Зоя была уверена, что
обошлось сотрясением и сломанной рукой, не считая нескольких синяков и ссадин.
Это можно назвать везением. Одновременно с машиной «скорой помощи» до места
происшествия дотащилась мать пострадавшего: Гордон послал гонца и за ней. При виде
неподвижной фигурки она залилась слезами, но Таня, Хартли и супруги из Чикаго
поспешили уверить ее, что дела не так плохи; Зоя подтвердила, что повреждения
минимальны, учитывая скорость, с которой скакала лошадь, силу падения и то, что
всадник не надел шлема.
– Бенджи... – Мать опустилась рядом с сыном на землю,
проливая слезы. – Я так тебя люблю! – Глядя на спасителей сына из-под спутанных
волос, она прочувствованно их поблагодарила.
Мзри Стюарт напоминала мальчику взглядом о своих недавних
словах: мать действительно любит его, как никого другого. Сама она тоже любила
своего Тодда как безумная. Дочь она тоже обожала с момента ее появления на
свет, но первенец есть первенец – этим все сказано.
Когда носилки с мальчиком осторожно задвигали в машину, она
успела прикоснуться к его руке и поцеловать в щеку. На нее пахнуло сладким
запахом детства, и сердце чуть не выскочило из груди. Для нее не существовало
ни рвоты, ни пыли, ни конского пота, а только запах детства, от которого рукой
подать до запаха младенчества.
– Я тебя люблю, малыш, – прошептала она ему, как
шептала когда-то Тодду, и едва не лишилась чувств. Казалось, ее собственный сын
вернулся к ней с того света и открыл шлюзы любви. – Скоро увидимся!
Мать Бенджамина, плача, поблагодарила ее еще раз. Потом все
разошлись. Одна Мэри Стюарт осталась стоять, не в силах унять рыдания. Вдруг
она ощутила, что ее обнимают сильные руки. Потом догадалась, кто это, и
обернулась. Он прижал ее к себе, но и тогда она не перестала плакать.
– Что ты, что ты,.. – Она даже не знала его толком,
была выпачкана грязью вперемешку с детской рвотой, но он ни на что не обращал
внимания – так хотел ее утешить. – Бедняжка... Ну не надо... Жаль, что с тобой
не было меня.
Она подняла глаза и улыбнулась сквозь слезы, не веря своему
внезапному счастью. То ли Господь счел, что она уже за все заплатила сполна, то
ли ей невероятно повезло, то ли снится сон...
– Он так похож на моего сына! – попробовала она
объяснить свое состояние, но это было лишним.
Женщина с огромным животом оказалась прямо-таки копией Мэри
Стюарт: их можно было принять за сестер. Сходство налицо.
– Что тебе пришлось пережить! – проговорил Хартли,
когда они остались одни и присели на бревно. Через несколько минут она пришла в
себя. От одного его присутствия она воспряла.
Возможно, это объяснялось тем, что и он пережил нелегкие
времена. Его жена умирала мучительной смертью, и он находился с ней рядом до
самого конца. Впрочем, под занавес она примирилась со своей участью, а он не
смог это пережить. Врач твердил, что он обязан отпустить ее душу на волю,
облегчить ей уход. Она умерла у него на руках рождественским утром.
– Извини, я в таком виде... Он сотворил со мной
какое-то волшебство – дотронулся до самого сердца. Не знаю, как это получилось.
– Иногда происходит такое, что нам остается только
разводить руками, – мягко проговорил Хартли, не зная обстоятельств смерти ее
сына, и не торопился спрашивать. Она сама угадала его мысли.
– Мой сын покончил жизнь самоубийством, – ответила она
на его незаданный вопрос. Раньше Мэри Стюарт никому, кроме Зои, не говорила
этих страшных слов. В этом не было необходимости: никто не осмеливался
спрашивать. – Он учился в Принстоне. – Она рассказала ему всю историю Тодда. ни
о чем не умолчав: ни о своем ужасе, ни о похоронах, ни об отношении мужа.
Рассказ вышел печальнее некуда.
– Все вы прошли через кошмарное испытание. Чудо, что вы
вообще выжили, – произнес Хартли в изумлении.
– Разве это жизнь? Мой муж превратился в зомби, наш с
ним брак уже год как мертв. Боюсь, дочь предпочла бы совсем не возвращаться
домой. Я даже не в силах ее за это осуждать. Теперь просто хочу из всего этого
вырваться, умчаться как можно дальше.
– Ты уверена? – осторожно спросил он. Теперь, зная ее
историю, он понимал, что эта семья переживает шок. Но что будет, когда они выйдут
из потрясенного состояния? Ведь они с мужем прожили долгую жизнь.
– Кажется, да, – искренне вымолвила она. – Я хотела
этим летом обдумать свою дальнейшую жизнь... – Она улыбнулась. – Не
представляла, что может произойти такое. – Она, собственно, еще и не знала, что
произошло и получится ли из этого что-нибудь путное. Возможно, после двух
недель на ранчо они больше не встретятся. Такое тоже нельзя исключать. Она
решила уйти от Билла не ради Хартли, а потому, что иначе не могла. – Мне надо
сделать правильный выбор. И кажется, я уже знаю, как поступить.
