— Виктор Петрович, речь не о нем.
— А на Бонда я точно не потяну.
— Я понимаю вашу обеспокоенность. Но мы гарантируем личную безопасность, — использовал еще один аргумент Николай.
— Безопасность? Но я не банкир и не олигарх! — с улыбкой заметил Мальцев.
— Но у вас есть то, что дороже денег.
— Хотите сказать, голова?
— Да.
— Сегодня она не представляют никакого интереса. Все открытия совершаются до сорока лет, а мне пятьдесят три!
— Виктор Петрович, не надо скромничать. Если разведка ищет на вас выход, то это о чем-то говорит, не так ли?
— И все-таки, найдите кого-то другого. Я староват для подобных дел, — отказался Мальцев от участия в операции.
Это был удар для Кочубея. Он, имея за плечами десятилетний опыт оперативной работы, не смог подыскать весомые аргументы, чтобы убедить собеседника стать единомышленником. Серьезная профессиональная неудача! Николай размышлял, не зная, как закончить трудный разговор. Мальцев тоже чувствовал себя неловко и, избегая смотреть в глаза, смущенно произнес:
— Извините Николай, что не оправдал ваших надежд. Я представляю, какой это каторжный труд и боюсь, что не потяну. Сотрудничество с Василием Григорьевичем, осталось в прошлом…
— С Писаренко?! — воскликнул Кочубей.
— А вы его знаете?
— Да. Он с большой теплотой отзывался о вас.
— Спасибо! Должен вам сказать, он очень интересный человек! И дело у нас было интересное! — голос Мальцева потеплел.
— Жаль, что у нас такого дела не будет, — с горечью произнес Кочубей.
— Да погодите, Николай! Я же не сказал, нет. Вопрос в том, смогу ли я потянуть тяжкий шпионский груз?
— Поможем! Повезем вместе: вы, я и Василий Григорьевич!
— А не получится, как в той басне?
— Исключено! Чтобы не было трепежу, все будем делать по чертежу! — повторил Кочубей любимую присказку полковника Агольцева.
— Трепежу — чертежу? Интересный подход!
— Я хотел сказать по плану.
— Ну, если только по плану, тогда согласен, — с улыбкой ответил Мальцев.
— То есть, я могу рассчитывать на вашу помощь? — все еще не мог поверить Кочубей.
— А почему бы не тряхнуть стариной?
— И тряхнем, Виктор Петрович! Еще как тряхнем! — радость переполняла Кочубея.
— Когда приступать к работе? — перешел на деловой тон Мальцев.
— Быстрее, чем вы думаете. Мое руководство ждет результатов нашей беседы.
— Будем считать вопрос решенным.
— Спасибо. Для нас это очень важно, — произнес Кочубей.
— А как быть с моей командировкой на полигоне?
— Приказ о вашем откомандировании в Москву поступит в ближайшие дни. Там и займемся проработкой вопросов.
— Хорошо.
— До скорой встречи, Виктор Петрович! — не стал больше отвлекать Мальцева Кочубей.
— До скорой, — ответил Мальцев и потом еще долго провожал контрразведчика взглядом.
В тот же день в ДВКР ФСБ России поступила служебная записка по ВЧ.
Совершенно секретно
Только лично
Генерал-майору А. Сердюку.
27 августа проведена беседа с известным Вам кандидатом для участия в операции «Мираж». Получено его принципиальное согласие.
Старший оперуполномоченный по ОВД подполковник Н. Кочубей
Глава 5
В холле второго этажа отеля царила тишина. Ковровая дорожка скрадывала шаги. Безликие стены, отделанные специальным материалом, гасили шумы, и Перси показалось, что он слышит прерывистое дыхание Ковальчука. Тот не решался сделать шаг навстречу и потерянно топтался на месте. Его осунувшееся, с глубоко ввалившимися глазами лицо пошло красными пятнами, губы дрогнули.
Перси смотрел на Ковальчука ненавидящим взглядом — ярость переполняла его. Тот, кого он до вчерашнего дня считал другом, с которым делал одно общее дело, стал врагом. Его так и подмывало бросить Ковальчуку в лицо: «Мерзавец! Подлец!». Но разум возобладал над чувствами. Холл вряд ли оборудован скрытыми микрофонами и камерами «Главного инквизитора» — Фрэнсиса Кейджа, а значит, была возможность «прощупать» Ковальчука и понять, к чему готовиться. Перси буркнул:
— Хэлло, Генри.
Лицо Ковальчука исказила жалкая гримаса. Он неловко переступил с ноги на ногу и промямлил:
— Марк, я благодарен Господу, что он нас свел вместе.
— Скорее дьяволу.
— Ну зачем ты так?
— А как? Когда тебя потрошат у «Главного инквизитора».
— Ты был у него?!
— Только что.
— И?
— Будто не знаешь? Пятки до сих пор горят.
— Тебя-то за что?
Выдержка изменила Перси, пальцы сжались в кулаки, и он сорвался на крик.
— Ты еще спрашиваешь? А кто всю эту кашу заварил? Кто?!
Вопросы остались без ответов. Ковальчук вжал голову в плечи и отшатнулся к колонне. Вспышка ярости, охватившая Перси, могла разразиться градом ударов, но тот овладел собою и глухо обронил:
— Извини, Генри, нервы.
— А у меня… — Ковальчук махнул рукой, и его прорвало: — А все из-за этой свиньи Саливана! Ничтожество! Мерзавец! Завалил работу и пытается выставить меня русским кротом! Меня! Я…
— Перестань орать, Генри! Ты хочешь, чтобы слышал весь отель? — одернул его Перси.
— А мне нечего бояться! Это пусть Саливан за свою шкуру трясется.
— Оставь его в покое. Нам надо думать о своей.
— Значит мы вместе, Марк?! Ты не веришь в их шпионские бредни? — в глазах Ковальчука появилась надежда.
— Нет. Но, чтобы выбраться из этого дерьма, надо разобраться и понять: откуда ветер дует.
— Да-да, конечно!
— Но только не здесь.
— Пошли ко мне в номер, — предложил Ковальчук.
— Под микрофоны и камеры Кейджа? Нет! — отказался Перси.
— Ах, да! Голова уже ничего не соображает.
— Где мы можем поговорить без чужих ушей и глаз?
— Есть одно место.
— Веди, — согласился Перси.
Ковальчук распахнул дверь, они вышли на террасу и осмотрелись. Перед ними раскинулся тенистый внутренний дворик. Щебетали птицы, убаюкивающее журчала вода в фонтане. Саму террасу от любопытных глаз надежно закрывал густой ковер из плюща. Страхуясь от прослушки, Ковальчук включил вентилятор.
