«Кто это?!» – моментально протрезвев, Граф резко развернулся. Но никого постороннего в спальне не было. Только Виолетта грациозно изогнулась, как всегда, щедро демонстрируя прелести своего роскошного тела. Однако улыбка на губах исчезла, и лицо закаменело, как будто в постели лежала статуя. Но губы вдруг шевельнулись, и вновь раздался тот же страшный голос:
– Он тем нужен, кто хочет мир перевернуть!
– Ты… Ты что? – испуганно спросил Феликс.
Лицо Виолетты уже утратило окаменелость, и улыбка снова раздвинула нежные губы.
– Ничего, жду тебя, – ответила она своим обычным мелодичным голоском.
– Ты что мне сейчас сказала? Да еще так грубо?
– Я?! – у нее округлились глаза и брови вскинулись до середины лба. – Ничего не говорила. Не пил бы ты уже, Феликсушка, а?!
– Да не в пьянке дело, – он сел за стол, обхватив голову руками.
– Иди скорей ко мне! Я тебя успокою…
– Сейчас, сейчас…
Но идти к Виолетте он впервые не хотел: ему казалось, что в постели лежит холодная мраморная статуя, внутри которой прячется кто-то чужой со страшным мужским голосом…
* * *
Вопреки ожиданиям, после смерти Туза полоса везения для Графа так и не наступила. Мало того, что Виолетта не своим голосом сказала ему какую-то важную фразу, которая тоже не сулила ничего хорошего, мало того, что теперь он боялся ложиться с ней в постель, а по ночам просыпался от мысли, что спит со статуей… Но вдруг раздался звонок от бывшего куратора Семенова. Он уже знал, что тот получил генерала и планируется на должность начальника УВД.
– Здравствуй, Феликс! – сказал он, как будто они общались вчера или позавчера. – Я генеральское звание получил, а ты и не поздравил!
– Так я исправлюсь, Андрей Леонидович!
– Давай в шесть на нашем обычном месте? Не забыл еще?
– Помню.
Обычно они встречались в машине капитана Семенова или в парке на окраине, но последние лет восемь связь была прервана. С чего вдруг свежеиспеченный генерал вспомнил про бывшего агента? Может, это связано с убийством Туза? Но какие к нему могут быть вопросы? Во всяком случае, ничего хорошего предстоящая встреча не сулила…
Без охраны, но с чувством тревоги Юздовский приехал к парку ровно без трех минут шесть. Было пасмурно, начинал накрапывать мелкий дождь, прохожие ускоряли шаг в надежде укрыться, пока не полило с небес в полную силу. Он раскрыл зонт, стук капель по натянутой ткани успокаивал.
Семенов был уже у входа на служебной «Волге». Увидев Графа, он вышел из машины, но не пошёл навстречу, а завернул в парк и двинулся по пустынной аллее. Гражданский плащ, шляпа, руки в карманах… «Как в шпионском кино! – разозлился Юздовский. – Может, и руки без пароля не подаст?»
В конце аллеи генерал сел на мокрую скамейку. Казалось, на дождь он внимания не обращает. Значит, чем-то всерьез озабочен!
Граф прошёл следом, остановился напротив. Не зная, как себя вести, посмотрел по сторонам.
– Что не подходишь, Антиквар? – Семенов как ни в чём не бывало поднялся, сам подошёл, протянул руку. – У меня мало времени, извини! Потому сразу к делу. Тебе фамилия Фельдман о чём-нибудь говорит?
– Яков Моисеевич, директор комиссионки? – насторожился Граф.
– Он самый!
– А что с ним?
– Да с ним-то, можно сказать, всё в порядке… На постоянное место жительства в Израиль выехал.
– Выпустили всё-таки?! Ну, а я тут при чём?
– Ни при чём, так ни при чём. Только он там пытался продать бриллиантовую брошь, но оказалось, что вместо бриллиантов в ней фианиты и стразы. А эту брошь он купил в ювелирном магазине «Кристалл». И сейчас по запросу МВД Израиля магазин берут в разработку…
Юздовский от такой новости опешил. Мысли судорожно вертелись в голове: «Конец, это тюрьма! А ведь этим не ограничится… Всё раскрутят, всё! И под расстрел подведут!»
Он чувствовал, что бледнеет. Сердце лихорадочно колотилось. Но легко сдаваться он не привык.
– Так я тут не при делах! – уверенно заявил он. – Это, наверное, Семён Семёнович покойный, царствие ему небесное, свои макли крутил…
– Ну, если так, то и волноваться тебе не о чем, – Семенов поёжился и поднял воротник плаща. – Только я тебя не затем позвал, чтобы секретную оперативную информацию доложить. Просто, драгоценности – это моя линия, «Кристалл» – мой объект, а ты был у меня на связи. Сам понимаешь, какие выводы из этого начальство может сделать… Поэтому про нашу совместную работу забудь! И про твой звонок насчет Туза тоже забудь. Потому что мы его отрабатывали, а потом троих его бойцов кто-то завалил. Да и самого его грохнули! Тёмное дело! Тут твоя отговорочка «Я ни при чём!» не поможет! И я этой дурацкой отговоркой пользоваться не хочу! Понял меня?
– Понял, – растерянно проговорил Юздовский.
– Ну ладно, пора мне!
Семенов развернулся и пошёл к своей машине.
– До свидания! – сказал ему вслед Граф.
Но генерал его не услышал. Или сделал вид, что не слышал. Зачем ему бывший осведомитель? Он уже отрезанный ломоть…
Дождь быстро набирал силу, и Граф тоже поторопился к машине.
* * *
Всю дорогу душа Юздовского клокотала, словно котел с кипящей смолой для грешников, который давно ждал его и не мог дождаться. Напряжение рвалось наружу, и когда он добрался до дома, его словно прорвало. Перед генералом Семеновым он старался держаться уверенно и спокойно, спокойно отпустил охрану и прислугу, но потом паника вырвалась наружу и подчинила его целиком. Матерясь, он метался по дому, заглядывал в шкафы, в кладовки, в подвал, даже залез на чердак.
– Не годится… Нет… Сразу найдут…
– Что случилось? – испуганно спрашивала Виолетта. – Что ты ищешь?
Граф остановился, посмотрел на жену долгим застывшим взглядом.
– То, что не должны найти!
Он замолчал, перевёл взгляд на окно, по которому стекали капли дождя.
– Льёт как из ведра, ну да хрен с ним! Виола!
– Что? Что делать, скажи!
– Неси сюда две кастрюли с крышками! Только протри их насухо. И полиэтилен, которым мы паркет закрывали при покраске… И скотч!
Виолетта посмотрела на мужа как на умалишённого. Но перечить не стала, и послушно пошла на кухню. Граф бросился к шкафу, с трудом сдвинул его в сторону, опустился на колени, вынул несколько дощечек паркета и принялся доставать из тайника пачки денег – рублей, долларов и фунтов, коробочки с кольцами, брошами, кулонами и пакетики с бриллиантами.
«Главное, это спрятать! Коллекция, конечно, тоже глаза рвет, но она у меня давно, свидетелей тому много… Можно на княжеское наследство списать… Главное – эти цацки, они точно на расстрельный приговор потянут!»
