И вот они сидят вокруг костра и ждут рассвета… Все выглядело совершенно спокойно, но Али вдруг сделал быстрое движение и схватил подползающую к огню крупную пустынную кобру. Он с удовольствием ел змей и поэтому был всегда доволен, когда удавалось поймать такой крупный, больше метра, экземпляр. Неторопливо разделывая добычу, он привычно поглядывал по сторонам, блики костра играли на его неподвижном, будто каменном лице с узкими усиками и небольшой окладистой бородкой. Потом жир, шипя, капал в огонь, вызывая вспышки пламени, запах жареного мяса пропитал холодный утренний воздух, как будто готовился обычный кебаб из баранины.
– Хочешь, Джузеппе? – предложил Али, когда блюдо было готово.
– Спасибо, я не голоден, – сказал Джузеппе, скрывая гримасу отвращения. Они с Али были разными людьми и по привычкам, и по поведению, но телохранитель не делал из этого проблемы. Он задал вопрос, получил ответ, кивнул и разделил трапезу со своими людьми.
Время тянулось медленно. Солнцепоклонники должны были появиться на восходе. Развалины храма Солнца, в котором они устраивали свои ритуалы, находились неподалеку. Хотя ночевать в них не рекомендовалось.
– Это может вызвать недовольство, – пояснил Али. – Однажды им что-то не понравилось, и они ушли. Без всяких объяснений. Если не считать объяснениями три трупа испанских путешественников, которые рассчитывали принять участие в экзотическом обряде. Что ж, можно считать, что им это удалось…
Али криво улыбнулся. Неизвестно, шутил он или говорил всерьез. Но можно было с уверенностью сказать, что за этот прискорбный эпизод он вряд ли принял вину на себя. Как, впрочем, и всегда…
На рассвете, когда темная пустынная ночь начала сереть, раздались посторонние звуки – стук копыт и ржание лошадей. Это прибывали солнцепоклонники. Переговорив с кем-то из них, Али повел Джузеппе и Альтотаса к развалинам храма. От него осталось только три стены. А главное – основная стена, с отверстием, через которое в остатки алтаря проникали первые лучи восходящего солнца.
Жрец Жоржео был уже на месте. Высокий, в обтягивающем черном комбинезоне и в маске, закрывающей лицо и волосы, он имел страшноватый вид. Джузеппе поздоровался с ним и, склонившись, передал дар, купленный в антикварной лавке в Каире. Это был знак солнцепоклонников, напоминающий крест с крылышками и петлей наверху. Стоил он достаточно дорого и был похож на настоящий. Во всяком случае, жрец с удовлетворением принял подарок.
Потом начался красивый и редкий обряд: танец жреца, гибкие движения тела, будто лишенного костей, ритмичные удары в бубен… Кроме жреца танцевали еще четыре человека. В глухой одежде было непонятно – мужчины это или женщины. Джузеппе и Альтотас сидели в стороне, там, где им было разрешено. Али и двое его людей стояли за ними, как бы показывая, что гости находятся под их защитой. И немудрено: очень мало посторонних могли наблюдать это зрелище. А если им это и удавалось, то рассказать о впечатлениях они не могли, ибо, как правило, их приносили в жертву… Наконец, танец достиг апофеоза: первый солнечный луч прошел сквозь отверстие в стене и отразился в специально установленном в нише человеческом черепе с зеркальцами в глазницах. Глазницы вспыхнули, и ритмичная дробь бубна оборвалась… Обряд, закрепляющий выздоровление Абдельджаффара, подошел к концу.
Состоялось и жертвоприношение, но в мягком варианте: солнцепоклонники принесли в жертву не человека, а молодого козленка и разложили костёр, на котором его зажарили. По куску козлиного мяса досталось и гостям. Это был жест доброй воли и крайнего расположения. Как сказал Али, очень скоро все узнают, что знаменитые врачеватели из Италии исцелили отца жреца солнцепоклонников и были уважительно приняты в одной из самых закрытых организаций Египта!
И действительно, расстались они хорошо. Жоржео двумя руками пожал руку Джузеппе и кивнул Альтотасу. Джузеппе переполняла гордость от того, что он все-таки прикоснулся к тайнам египетской пустыни, хотя практического значения это и не имело.
* * *
Они выбрались из пустыни, добрались до небольшого городка Хум и остановились на постоялом дворе, где хорошо отдохнули, и на другой день готовились продолжить путешествие. Однако планы изменила совершенно неожиданная встреча.
Вечером в таверне собралось много народа – в основном это были жители пустыни – бедуины, а также многочисленные авантюристы и просто путешественники, почти все вооружены. Было шумно, много ели, курили кальяны, иностранцы пили вино, кое-кто играл в кости. В помещении было накурено и жарко, пахло подгоревшим мясом, табаком, потом и какими-то пряностями… К удивлению Джузеппе, и хозяин, и персонал таверны всячески выказывали ему почтение и уважение.
– Они уже знают о том, что ты сделал для Жоржео, – пояснил Али. – Здесь такие вещи быстро становятся известны… И в любой момент ты можешь получить за них благодарность от совершенно неизвестного человека!
– Вот как?! – удивился Джузеппе.
– Да, – подтвердил Альтотас. – Это восток…
Когда стемнело, начались выступления бродячих артистов: фокусник глотал шпаги, изрыгал огонь, делал невидимыми предметы, силач гнул подковы… Потом несколько молодых стройных девушек, – две брюнетки и блондинка, – в прозрачных платьях, сквозь которые просвечивали золоченые трусики и лифчики, танцевали перед разгоряченной публикой. У них были выкрашены в разные цвета пальцы ног и рук, глаза подведены черной краской, губы намазаны красной помадой, движения гибких тел получались эротическими и быстрыми. Джузеппе не сводил глаз с блондинки – такой цвет волос редкость на востоке, тем более что без платков или капюшонов ходить здесь не принято. Что-то в ней казалось ему знакомым, хотя он не мог определить, что именно. Да и вообще, в этих краях женщины нечасто появляются на публике, а когда все-таки появляются, то закутаны так, что их трудно отличить от мужчин. Полуголые танцовщицы с вызывающей раскраской вызвали небывалый ажиотаж, зал возбужденно гудел.
Подчинялись девушки двум мордатым братьям-киликийцам: Азефу и Зифару, которые по-хозяйски развалились за угловым столиком и самодовольно наблюдали за реакцией публики на выступление танцовщиц. Когда танцы закончились, девушки сели за стол к своим то ли телохранителям, то ли хозяевам. Это тоже было против правил: женщин следовало кормить в отдельной комнате, но киликийцы все правила презирали и этим гордились. Правда, репутация у них была соответствующей, но они и ею гордились.
Танцовщицы поужинали и принялись за фрукты, кофе и сладости. К угловому столику то и дело подходили разгоряченные мужчины и шептали что-то на ухо Азефу. Тот с презрительной миной качал головой, и пара подручных головорезов оттесняла очередного незадачливого просителя в сторону. Джузеппе, вздохнув, отвернулся. Ему уже было ясно, чем закончится этот торг.
– Не пора ли нам отдыхать? – спросил Альтотас, допивая кофе. – Завтра с рассветом двинемся в Каир.
– Пожалуй, – нехотя ответил Джузеппе. Настроение у него почему-то испортилось.
– Еще пара затяжек, и я готов отойти ко сну, – сказал куривший кальян Али. Он находился в благодушном настроении. Лицо раскраснелось, и шрам на щеке выделялся белым рубцом.
