– У меня есть еще одно объяснение: слова «30 сребренников» вовсе не отражают их номинальную стоимость – это просто эквивалент самого печально знаменитого предательства в истории человечества, – добавил Трофимов. – Его условная цена!
– А какова реальная цена? – настаивала Лена. – Я хочу подготовить публикацию, а в статье должны быть всем понятные суммы!
Афористов задумался.
– Ну, давайте попробуем прикинуть… Римский воин зарабатывал столько за два с половиной года… Приравняем его к нашему лейтенанту, мой племянник получает 250 рублей в месяц, значит, выходит 7500. Можно купить хорошую машину…
– А сколько можно купить женщин? – Лена чуть заметно улыбалась. И взгляд, и улыбка были вызывающе откровенными, точь-в-точь, как тогда, на лекции, когда Иван подобрал им неприличный, но точный эпитет.
– Ну, некоторые женщины не имеют цены, – сказал Афористов. – Вот, как, например, здесь присутствующие. Некоторые стоят довольно дорого. А некоторые – совсем дешево. Но они ведь не продаются навсегда, только отдаются во временное пользование. Это скорей договор аренды, так что сопоставить цены не удастся…
Он быстро разлил по бокалам остатки коньяка.
– Я предлагаю выпить за тех женщин, которые не имеют цены – за Лену и Наташу! Мужчины пьют стоя, женщины – до дна!
Афористов пружинисто вскочил и встал наизготовку: поднес бокал к губам и даже отставил локоть, как делают офицеры.
– И за Ирину! – дополнил Трофимов и тоже поднял локоть.
– А это кто? – недоуменно хлопнула глазками отличница. Она была единственной, кто ничего не понял.
– Все правильно: Ирина Васильевна – супруга Ивана Родионовича! – объявил Афористов. Лена понимающе кивнула. Они выпили.
Принесли основные блюда, Афористов заказал еще коньяка. Некоторое время ели и пили молча, но потом Лена вернулась к прежней теме.
– А вы, дорогие мужчины – такие галантные, такие мужественные, такие благородные, – способны предать? – вдруг спросила она. И добавила: – Чисто теоретически, хотя бы…
– Разве что за тот миллион, о котором говорил мой молодой друг! – засмеялся Афористов, вытирая жирные губы салфеткой. – Но мне некого предавать. Поэтому миллиона мне никто не предложит…
– А вы, Иван Родионович?
– У меня та же ситуация, что у Сергея Ильича, – кивнул на профессора Трофимов.
– Некого предавать? А жену? – Наташа впервые за вечер открыла рот не для того, чтобы есть. – Ведь она вам очень дорога? Но если за миллион?
– Браво, девочка, это глас не юной студентки, а взрослого мужа, кандидата наук! Может даже, и доктора! – восхитился Афористов. – Мяч на вашей половине, дорогой Иван!
– Я даже не хочу это обсуждать в силу совершеннейшей очевидности ответа! – отмахнулся Трофимов. – Независимо от предложенной суммы предательство есть свойство бесчестности и низости натуры!
– И вам браво! – Афористов со скептическим видом несколько раз хлопнул в ладоши. – В теории ваш тезис выглядит красиво и со всех сторон безупречно! Но вот ведь как бывает… У нас в прошлом году только защитившийся аспирант написал жалобу на своего научного руководителя – профессора Петракова Виктора Николаевича. Дескать, приходилось и подарки ему дарить, и летний отдых обеспечивать у живущих на море родителей, и то, и се… А вдобавок неблагодарный профессор увел у него девушку-студентку!
– Ой, какой ужас! – воскликнула Наташа.
– Да, невинная и чистая душа, это действительно ужасно! Ведь подарки и отдых – дело житейское, а на студентке Петраков женился по взаимной любви, и они родили девочку! Только за аморалку и недостойное поведение Виктора Николаевича исключили из партии и уволили из вуза с волчьим билетом. А тот, кого он за руку привел в кандидаты наук, процветает – уже старший преподаватель, скоро получит доцента и прекрасно себя осознает! И никакого разговора о низости натуры вокруг него не идет. И сам себя он не считает негодяем…
– Так за что мы выпьем? – спросила Лена. Она сняла туфельку и поглаживала ступней под брюками ногу Ивана Родионовича, от чего тот испытывал совершенно новые, неизведанные в своей размеренной ученой жизни чувства.
– За относительность жизненных категорий! – Афористов поднял бокал. – Я знаю много уважаемых людей, занимающих солидные должности, обучающих молодежь, часто выступающих на собраниях и зовущих к победе коммунизма… Но при желании какой-нибудь правдоруб или ангажированный журналист – я не вас, Леночка, конечно, имею в виду, – может раскопать про них такое, что хоть за голову хватайся! Идеальных людей нет! Как, впрочем, ни в чем нет идеала! Я могу по памяти допустить неточность, но процитирую древний индийский трактат Хитопадеша: «Женщины обыкновенно доступны дурным людям, царь покровительствует недостойным, богатство достается скупцу…» И действительно – разве погода идеальна? Нет: сегодня жара, завтра мороз, послезавтра снег, а послепослезавтра – дождь… Идеальные места для жизни – где они? Нету! В пустыне Мохаве – плюс пятьдесят, на Южном полюсе – минус пятьдесят. Тут землетрясения, там засухи, подальше наводнения, совсем далеко – цунами, пыльные бури, тайфуны… И чтобы не сойти с ума, надо по другому смотреть на вещи и выбирать более мягкие и оптимистические оценки!
Они встретились глазами, и Трофимов увидел в них искорки. Не те, которые употребляются литераторами в метафорическом смысле, как проявление веселья или лукавства, а самые настоящие, огненные искры, словно внутри у него горел костер, стреляющий крапинками пламени…
«Да, это стопроцентный «носитель»! – подумал он. – И как ловко призывает терпимо относиться к мерзостям!»
– …Пьем за это, дорогой Иван Родионович? – веселый голос прорвался в затуманенное коньяком и размышлениями сознание.
– Конечно, Сергей Ильич! – отозвался Трофимов, понимая, что вступать сейчас в спор не время и не место.
Они выпили, и очередной графинчик коньяка опустел.
– Уже поздно, нам пора домой! – произнесла Лена и положила руку на плечо своему спутнику. – Вы меня проводите, Иван Родионович?
– Конечно! – с готовностью отозвался Трофимов, хотя в глубине души надсадно зудело беспокойство: уже двенадцать ночи, он никогда так не задерживался, тем более без предупреждения… Ну, ничего, проводит, и сразу домой! Сразу, сразу!
– Я вас довезу, у меня машина у входа! – торжественно объявил Афористов.
«Ну, тем более, – с облегчением подумал Иван Родионович. – Это ускорит мое возвращение!»
– А вдруг гаишники остановят? – все-таки остерег он профессора.
Наташа прыснула и глянула на него, как на полного дурака. Афористов тронул ее за руку и укоризненно сдвинул брови.
– Сотрудники госавтоинспекции очень сочувственно и внимательно относятся к представителям науки, – мягко объяснил он Ивану. – Они понимают сложность и важность нашей работы и всегда готовы прийти на помощь. Но сегодня они нам не встретятся.
