— Мисс Ваерти!
Я сжалась в кресле, но мне бы хотелось, чтобы он выплеснул свою ярость. Накричал, психанул, назвал совершенно безголовой или что-либо еще, но… Дверь захлопнулась. Лорд Арнел решительно пересек пространство охотничьего домика, схватив кресло за подлокотники, развернул его к себе, присел передо мной, старательно прячущей взгляд, и произнес:
— Анабель, для меня ваша чувственность и страстность — это чудо. Неимоверное, невероятное, совершенно не предполагаемое, и потому действительно чудо. Не отбирайте его у меня, прошу вас.
Несколько секунд я молчала, затем тихо произнесла:
— Я не хочу видеть вас.
Секундная пауза и тихое:
— Я знаю.
— И я вас ненавижу! — слова рвались сами, судорожно, довольно убого заменяя рыдания, которые мне пока еще удавалось сдерживать.
— Я… знаю, — совершенно серьезно произнес лорд Арнел.
И мне окончательно стало стыдно. За свое поведение, и за трусость взять ответственность за случившееся на себя. А ответственность была на мне. Целиком и полностью исключительно на мне.
— Простите меня за грубость, — слова дались нелегко.
Весьма нелегко.
Тяжело вздохнув, Арнел коснулся моей руки, затем поднес дрогнувшую ладонь к губам, нежно поцеловал и спокойно ответил:
— Анабель, я сейчас готов простить вам даже убийство, не говоря уже о словах, от которых гораздо больнее вам, чем мне. Потому что в отличие от вас, мисс Ваерти, я все прекрасно понимаю. Чаю?
Я подняла на него настороженный, недоуменный взгляд.
— Обычно, для успокоения миссис Макстон предлагает вам именно его, — улыбнувшись, пояснил дракон.
Обычно, у лорда Арнела глаза не настолько темные, словно их заволокло пеленой. А еще обычно, глава Вестернадана не настолько бледен, как сейчас. А так же, к очередной необычности можно отнести то, что мою руку он держал нежно и осторожно, а вот его левая рука сжимала подлокотник кресла с такой силой, что казалось сейчас мебель падет жертвой попытки дракона выглядеть сдержанно.
— Да вы в бешенстве, лорд Арнел, — со всей очевидностью констатировала я.
И улыбка исчезла с его губ.
— Да, — совершенно спокойно признал дракон.
— Злитесь на меня? — задав этот вопрос, себе я задала совершенно иной — к чему вообще продолжать этот разговор?!
Но было поздно, а лорд Арнел был предельно честен:
— Безумно.
Да, напрасно спросила. И я собиралась было уже прекращать происходящее, как вдруг Арнел задал крайне неожиданный вопрос:
— Анабель, вам приходилось когда-либо признаваться в своих чувствах?
Вопрос, от которого я впала в некоторое замешательство.
— Простите? — попросила уточнить.
И он уточнил:
— Вы когда-либо раньше испытывали чувства к мужчине?
Мне не понравилась формулировка "когда-либо раньше", она подразумевала, что я испытываю их сейчас.
— Я ведь могу ответить на этот вопрос и сам, — холодным тоном продолжил дракон, — и вы это знаете.
Сложив руки на груди, я глубоко вздохнула, успокаиваясь, и поинтересовалась:
— Знаю ли я о том, что вы, нарушая все мыслимые и немыслимые законы этики и морали, вторглись в мои воспоминания? О да, это я знаю. Должна признать — это было незабываемо!
— В том смысле, что вы этого никогда не забудете? — тон дракона из холодного медленно, но неуклонно становился ледяным.
— Никогда, — абсолютно честно подтвердила я.
Вертикальный зрачок в глазах Арнела медленно сузился до тонкой черной полоски. Выглядело жутко, особенно если учесть, что я знала, в каких случаях органы зрения у драконов ведут себя столь характерным образом — когда дракон готовится к битве. У оборотней зрачок расширялся, заполняя всю радужку, у драконов — резко сужался.
— Настолько в бешенстве? — задумчиво произнесла я, и это вовсе не было вопросом. Так, наблюдение.
Дракон, странно усмехнувшись, спокойно ответил:
— Вожделение часто путают с агрессией.
— Агрессию с вожделением так же путают весьма нередко, — парировала я.
Отгораживаясь колкими фразами, язвительностью, научными наблюдениям — всем чем угодно, только бы забыть, хотя бы сейчас, на время, о том, что здесь произошло.
Отгораживаясь колкими фразами, язвительностью, научными наблюдениям — всем чем угодно, только бы забыть, хотя бы сейчас, на время, о том, что здесь произошло. Мне было так стыдно, настолько совестно, бесконечно неловко, что случись сейчас нападение на нас герцога Карио, я сочла бы это благословением небес. Но увы, небеса редко благоволили ко мне.
— Анабель, — мягко произнес лорд Арнел, — я могу заставить вас забыть обо всем, что здесь произошло, если вам так будет легче.
— Нет, — отвернувшись и глядя на огонь в камине, тихо ответила ему. — Я невосприимчива к магии драконов, а потому все, на что вы способны в отношении меня — лишь краткое воздействие, что слетит максимум спустя сутки. А я не испытываю ни малейшего желания проснуться ночью увидев все это в кошмарном сне, и меня менее всего прельщает перспектива осознать, что это вовсе не являлось кошмарным сном. Вам лучше уйти, лорд Арнел.
Он не сдвинулся с места. Как и его взгляд оставался прикованным к моим глазам. И при этом лорд Арнел не говорил ничего. Ни слова. Ни жеста. Ни каких-либо эмоций. А мне хотелось, чтобы они были, и желательно крайне негативные.
— Анабель, — его голос звучал завораживающе, — почему вы столь жестоки к себе?
Вопрос, коего я не ожидала совершенно.
И взглянув на дракона, я переспросила:
— Простите?
— Мне не за что вас прощать, — он усмехнулся, и добавил: — Но теперь я точно знаю, что мне есть, за что сражаться. За вас, Анабель. Проблема лишь в том, что сражаться придется с вами же. Но ваш поцелуй, ваша чувственность и ваша страстность — это то, что стоит любых усилий, потерь, и ударов по моей гордости. В данный же момент я поступлю так как вы попросили и ненадолго оставлю вас. Жду за дверью, мисс Ваерти.
Когда он вышел, я закрыв лицо ладонями некоторое время сидела все так же в кресле, прикрываясь лишь пледом. Стыд жег каленым железом, выжигая чудовищное клеймо в груди. Я развратная и распутная — вот и все. И теперь, когда я в полной мере осознаю это… мне еще как-то нужно продолжать жить. Как-нибудь. Только вот неизвестно как.
Глухой стон огласил весь охотничий домик, но если бы это еще и помогло, а так… помочь мне было нечем. Совершенно нечем. И мне с этим позором теперь придется как-то существовать.
Запрокинув голову, удержала слезы на грани падения с ресниц, и сидела так несколько долгих, невыносимо долгих мгновений.
