— Ничего страшного, подожду, — ответила я.
Собственное благополучие и здоровье волновали меня не так, как благополучие мэнчи. Меня-то здесь в любом случае выходят, вылечат и будут беречь, в отличие от них. Так как помочь им? Как вести себя, что сказать? Жаль, просто заверить Вандерию в том, что они всего лишь хотят добраться в другие земли подальше от Ниэрада, будет недостаточно.
Теплая рука Вандерии коснулась белесых растяжек на моем бедре.
— Сколько у тебя детей? — будничным тоном спросила она.
— Нисколько.
— Понимаю… их отняли у тебя?
— Да нет же. У меня нет детей, и никогда не было. Я не рожала. А растяжки на теле у меня еще с подросткового возраста.
— Не рожала? — поразилась Вандерия, и перестала накладывать мазь. — Как это – не рожала? Лет тебе уже немало.
Я хмыкнула. Наверное, по здешним меркам в свои двадцать три я считаюсь пожившей. Хотя, учитывая, как я выгляжу сейчас, Вандерия легко могла ошибиться с моим возрастом и дать мне на лет десять-пятнадцать больше, чем есть на самом деле.
— Единственная моя беременность закончилась выкидышем.
— Ты беременела всего однажды? — еще больше удивилась Вандерия.
«Да, спасибо контрацепции. Хотя и она дала осечку разок», — мысленно ответила я, а вслух произнесла:
— Меня осматривал после выкидыша ведун. Он сказал, я стала бесплодной.
— Потому была определена в декоративки?
— Еще из-за зрения, — добавила я. Не то, чтобы мне хотелось всех подряд посвящать в свои проблемы, просто скрыть то, что я слепа, как крот, не получится. — С рождения плохо вижу. Только на расстоянии вытянутой руки ясно вижу, дальше туман. Чертова близорукость.
— Чертова близорукость, — повторила Вандерия. — Какие странные слова…
— У нас в Сургуте они в ходу, — усмехнулась я.
— Вытяжка из дождевых червей улучшает зрение. Я сделаю ее, и закапаем тебе в глаза.
— Не надо!
— Почему не надо? Это проверенный способ.
«Боже мой, — подумала я в панике, — а что, если именно эту вытяжку в глаза мне капал Шариан, когда узнал о проблеме с глазами? В каком вообще состоянии здесь медицина, раз они лечат червями да пиявками? А что, если у меня воспалится аппендицит или я чем-то серьезно отравлюсь? Меня будут лечить вываренными жабами или порошком из толченых крысиных хвостов? А зубы? Долго ли мои зубы протянут здесь без нормальных щеток и зубной пасты? Что будет, когда у меня начнут прорезаться оставшиеся три зуба мудрости?»
Столь страшные перспективы впервые представились мне, и я ощутила, как холодею.
— Не хочешь капать в глаза, не будем, — испуганно проговорила Вандерия, растолковав по-своему мое внезапное побледнение. — Не переживай, Ирина, никто здесь ничего против твоей воли делать не будет.
— Все нормально, — хрипло ответила я, и натужно улыбнулась. — Просто я не люблю всяких гадов: червей, пиявок, змей…
— Больше ни слова о них! — пообещала Вандерия и продолжила накладывать мазь. Затем она превратила меня в некое подобие мумии, обмотав в разных направлениях полосками полотна.
— Отдыхай, — ласково промолвила она, укрывая меня легким, немного колючим покрывалом. — Я скоро приду и принесу теплого молока. Тебе надо хорошо поспать.
— Вандерия… вы мне так и не ответили на вопрос, что станет с моими спутниками.
Милая и заботливая врачевательница вмиг преобразилась в жесткую комендантшу, но перемена эта произошла только во взгляде – он из покровительственного женского стал непримиримо-мужским.
— Ты пребываешь во власти опасных иллюзий, девочка, — сказала она сухо. — Те, кого ты называешь «спутниками», совсем не так просты, как ты думаешь.
Я могла бы возразить ей и попытаться доказать, что Треден – добрейшее создание, а Зен просто ищет свободы, но она бы не поверила. Женщина, которую назначили комендантом пограничной крепости, не будет слушать сказки или то, что похоже на сказки.
— Я не девочка. Вы сами сказали, что лет мне немало, — отчеканила я. — И у меня нет никаких иллюзий. Я не верю мужчинам, этим похотливым скотам. Естественно, эти двое мне не друзья. Они спасли меня только потому, что я указала им на тайник с золотом, и ведут дальше, потому что надеются выгодно меня использовать и добыть еще больше золота; их ослепила жадность. Они пользовали меня на каждом привале, каждый день... Теперь я хочу их пользовать.
Вандерия улыбнулась.
У мэнчи не было шансов скрыться на территории Мэзавы, даже если бы они не попали в аномальную зону, или, выражаясь языком Тредена, не «встретились с богами» и не ослабели. Их нашли бы в любом случае.
Вандерия лично привела меня к мэнчи. Охрана, выдавая поклоны, открыла для нас двери. Двое вооруженных мужчин шагнули в темный дальний угол темницы и выволокли ослабевших пленников поближе к нам…
Когда я смогла разглядеть мэнчи, мне захотелось выдохнуть от облегчения. Они выглядели плохо – бледные, грязные и заросшие – но я не заметила следов пристрастных допросов. Их не пытали, просто держали в темнице, и недолго: с момента прибытия в крепость прошел отрезок дня да ночь…
Имперцы считают ниже своего достоинства кланяться мэзавкам, хотя обычным мэзам-матерям из империи выказывают уважение. На Вандерию мэнчи посмотрели безо всякого почтения, и, естественно, промолчали. Да и вряд ли она была им интересна, ведь с ней пришла я…
Я посмотрела поочередно в лицо каждого. Глаза Тредена были спокойны и смиренны. Он знал, что в Мэзаве для него все кончилось, а для меня – началось. А вот Зен… его желтые волчьи глазищи как всегда, светились опасностью. В них явно читалось: тронете меня – я трону вас, попытаетесь убить – заберу на тот свет с собой. А еще… еще в них была насмешка. Он смеялся надо мной.
«Думала, я не знаю, чего ты хотела? Ты хотела в Мэзаву, и вот ты здесь, рядом с главной дамочкой крепости. Твой путь к свободе закончен. Только это все равно не то, и ты это знаешь…».
— Имперцы! — обратилась к ним Вандерия. — Вы незаконно нарушили наши границы. Наказание – милостивая смерть. Мэзава не принимает чужаков и не прощает им. Но… вы сделали угодное богам дело и спасли эту женщину, — Вандерия указала на меня, — из унизительного рабства. Теперь она хочет спасти вас. Если вы примете то, что она предложит, Мэзава примет вас как своих граждан. Если нет, для вас все будет кончено.
Вандерия поставила мне условие: если я поручусь за мэнчи, она спасет их, но за любой их проступок отвечать мне. Простое условие, не правда ли? Но Зен никогда не согласится принять «рабский поцелуй», так я назвала этот ритуал, и тем самым стать моей собственностью, как не согласится и Треден.
Они не ценят жизнь саму по себе. Они ценят свободную жизнь.
