И это было только начало, потому что через день в пролив вошёл ромейский флот, высадивший ещё тысячи полторы. Значительную часть ромейского войска составлял обслуживающий персонал: всякие там антицензоры, менсураторы и палликарии и прочие
[39]. Но солдат всё же было большинство. Обеспечить потребности большой армии непросто, так что обоз у ромеев был немаленький. И в этом же обозе, что особенно неприятно, прибыли части боевых машин, сборкой которых ромеи и занялись.
Положение складывалось напряжённое. Нет, пободаться с ромеями было можно. С возвращением нурманов гарнизон Самкерца усилился раза в два как минимум. Вот только помощи русам было ждать неоткуда, а у ромеев основная база была практически под боком, через пролив.
Был вариант: погрузиться на корабли и попытаться пройти мимо ромейского флота. Свои корабли и русы, и нурманы успели отогнать в безопасные места…
Которые оставались безопасными ровно до тех пор, пока о них не узнает противник.
Однако вызвать их было можно. Погрузиться и попробовать уйти, оставив большую часть добычи.
Но этот вариант категорически не устраивал нурманов. Да и русов – тоже.
Можно было попытаться рвануть в обратную сторону, не в Чёрное, а в Азовское море.
Но – опять-таки налегке. И с тем же риском. И в Азовском тоже было небезопасно. Потому что именно оттуда на Самкерц надвигались хузары.
– Переговоры? – предложил Егри, выразив общее мнение киевлян.
– Доверять ромеям! – скривился Харальд.
Его мнение в этом вопросе было наиболее авторитетным. Проведя не один год на службе василевсу, ярл в вопросе разбирался лучше всех.
Кроме Сергея, но тот по понятным причинам в диспуте не участвовал.
– А у нас есть выбор? – не сдавался Егри. Киевские сотники поддержали его дружным ворчанием.
– Как только мы выйдем из-за стен, нас тут же раздавят!
– Так пусть поклянутся именем своего Бога, что нас не тронут!
Харальд засмеялся:
– Они и со своими единоверцами клятв не держат, а мы для них – никто. Будь с ними епископ, можно было бы сказать, что мы готовы принять их Бога. Новокрещёных епископ в обиду не дал бы. Ему за них большой почёт от их патриарха.
– Перуна не предам! – заявил Рёрех.
– Богу твоему вреда не будет, если тебя в воде искупают. Я, например, крестился уже дважды. И Кривоногий тоже.
– Ага, – подвердил Сигвард. – Хорошие подарки за это получили. Я не против повторить ещё разок.
– А так можно? – спросил один из сотников. – Я слыхал, вроде бы только один раз…
– Один, – подтвердил Сигвард. – И имя тебе новое дают и в книгу записывают. Только книга эта – далеко, а имя бессмысленное жрец Христа другое придумает. Знавал я одного славного дана, который дюжину раз вот так в воду окунался. И ни разу без подарка не ушёл.
– Не о том говорим, – вмешался Харальд. – Нам не подарки, своё бы унести. Да и нет с ними епископа.
– Ты прав, ярл, – в кои веки согласился с Харальдом Рёрех. – Не о том говорим. И кое-что ты забыл, нурман.
– Да ты что? – ухмыльнулся Харальд. – Просвети меня, варяг. Поведай о том, чего я не знаю!
– Знаешь. Но забыл. О хузарском воинстве, которое скоро будет здесь.
– Что ж, раз с ромеями мы договариваться не будем, то я знаю, чем стоит заняться! – заявил Харальд.
И покинул зал совета. Без каких-либо объяснений. Сделал только знак своим: за мной.
Чем именно планировал заняться ярл, и варяги, и жители Самкерца узнали очень скоро.
И если последние сделать ничего не могли, то Рёрех и Егри в принципе могли помешать… Но не стали.
Да, скорее всего, заняться искоренением «пятой колонны» Харальда побудила алчность. Но ромеев в городе было немало, и очень вероятно, что их симпатии были на стороне осаждающих, а не защитников. Кроме того, нурманы, вопреки обычной своей практике, убивали не всех, а только оказывающих сопротивление. Так что большинство подданных империи, около трёх сотен, если не считать детей, уцелело и было изолировано внутри собора Святого Георгия. И что самое главное: справедливая доля от изъятого была передана русам. Всё по-честному.
Осаждающим же через парламентёра было предложено выкупить сограждан за скромную цену.
Комит Фока платить выкуп отказался. Заявил: все подданные Автократора будут освобождены, когда он возьмёт крепость.
«В таком случае почему бы тогда комиту не заплатить выкуп? Когда он возьмёт крепость, то заплаченные деньги тоже вернутся к нему», – простодушно заметил Сигвард Кривоногий, который болтал по-ромейски не хуже любого урождённого фаната «зелёных»
[40].
Комит нурманскую логику не принял.
В таком случае, сделал новую подачу Сигвард, может, комит выделит средства на прокорм своих сограждан? Не обязательно – деньгами. Можно продуктами. Ведь крепость – в осаде, со съестным проблемы. Его только-только хватит гарнизону и лояльным гражданам. То есть ему-то, Сигварду, без разницы: помрут пленённые ромеи с голоду или нет, но когда он, Сигвард, служил в гвардии Автократора, то не раз слышал о том, что Христос велит своим последователям заботиться о единоверцах. А тех, кто не заботится, он отправляет в христианский Хель, который даже хуже Хеля нурманского. В общем, он, Сигвард, готов избавить комита от проблем и принять у него пропитание для единоверцев и сограждан в количестве… достаточно большом, чтобы хватило на пару месяцев.
Как позже узнал Сергей, линию беседы Сигварду наметил Харальд. Ярл точно просчитал реакцию провинциального комита. За спасение ромеев Самкерца тот не заплатит ни гроша. А вот жратву может и дать. Иначе его конкуренты, коих наверняка немало, могут использовать отказ для обвинения комита Фоки в неподобающем христианину поведении.
Но даже если и не даст, всё равно польза будет. Ромеи решат, что у осаждённых проблемы с пропитанием, и воздержатся от активных действий, надеясь, что город сдастся сам.
На самом деле проблемы с продовольствием были не в городе, а у ромеев, чьё войско полностью зависело от внешних поставок. И ближние, и дальние окрестности Самкерца были обчищены сначала русами, а потом во время хузарской осады.
Прошла дезинформация или нет, неизвестно. Но провиант политически грамотный комит выделил. Немного, но зато из собственных невеликих ресурсов.
Жалкая подачка… Но даже она не досталась заточённым в храме ромеям.
