Но княжич не рискнёт оставить Самкерц. Стоит это сделать, и главным станет воевода, Харальд-ярл. А этот вполне может разграбить город и свалить. Если не сам, то кто-нибудь из его хёвдингов. Например, тот же Хаги Маленький.
Да, Рёреху удалось переиграть ярла на первом этапе борьбы за власть.
И ярл принял этот малый проигрыш достаточно спокойно. Подозрительно спокойно.
Что доказывало лишь одно: у Харальда есть какие-то свои цели. Опять-таки вопрос: зачем бы великому князю ставить воеводой именно его, нурмана? Достоинства викингов несомненны, если речь идёт о морском разбое, например. Но защита захваченного города, чужого города… Это как волков приставить овечью отару охранять.
Сергей устал ломать голову. В конце концов, юный возраст имеет свои преимущества. Например, можно расслабиться, перестать думать о геополитике и наслаждаться жизнью. В данном случае: вином и девками.
Однако вернувшись в реальность, Сергей как раз и вспомнил мудрую фразу контрактника Паши.
«Никогда не доверяй проституткам».
Паша Влакис был прав только наполовину. Он забыл о тех, кто руководит секс-бизнесом.
А те и не скрывались особо, пусть и говорили достаточно тихо. Будь Сергей увлечён подружкой, не услышал бы.
Но он услышал.
Говорили по-ромейски.
– Чёрненький хорош. Пылкий. И красавчик. А этот – скучный какой-то. И жилистый…
– Зато беленький, – перебил второй голос, тоже мужской. – Масть редкая. А что жилист, так и на таких есть любители.
– Любители на всех найдутся, – подхватил первый, судя по произношению, не местный, из Константинополя. – Не за всех хорошую цену дадут.
– Так не обязательно для постельных утех, – вступил второй. – Здоровый, молодой, кожа чистая. Можно оскопить. На евнухов спрос тоже высокий.
«Это ж они о нас с Машегом», – с опозданием сообразил Сергей. С опозданием, потому что в голове не сразу уложилось.
Сообразил, но виду не подал. Лежал так же неподвижно, делал вид, что сейчас его интересует только мясистая задница шлюшки, испятнанная россыпью небольших, уже посветлевших синяков. Надо полагать, кто-то от души пощипал её ягодицы.
– Кто они, знаешь? Искать не будут? – поинтересовался константинополец.
– Чьи – не знаю, – ответил местный. – Я их первый раз вижу. Думаю: из купцов. Младшие. Получили серебро и прибежали тратить. Не первые они у меня. Когда их хватятся, ты уже в море будешь. Главное, о цене мы с тобой сговорились.
Девка, оставшаяся с Сергеем, повернулась на бок и уложила на него ногу. Не просыпаясь.
Торг за шторкой много времени не занял. Пара минут – и Сергея с Машегом уже продали.
– Я людей за ними пришлю, – сказал покупатель. – И деньги тоже.
– Возок пусть возьмут, – предупредил продавец. – Я мальцам вина подам с сонным зельем, чтоб по-тихому. Проснутся уже у тебя в трюме. Сумеешь им растолковать, что к чему?
– А то! – Покупатель-константинополец коротко рассмеялся.
Что ж, кто предупрежден, тот вооружен. А пока будем вести себя естественно. Сергей спихнул с живота женскую ногу, поглядел на её хозяйку: юную, тяжелогрудую, разомлевшую, прислушался к организму… и решительно втиснулся меж горячих влажных ляжек.
Девка открыла глаза, вздохнула-всхлипнула, пробормотала:
– Вздрючь меня, бык-господин…
Без энтузиазма пробормотала.
Молоденький её основательно заездил.
Хотя сама виновата. В искусство ублажения мужчин входило умение стонать, кричать и содрогаться, выказывая неуёмную страсть… Оной ни в коем случае не испытывая. Но этот мальчишка оказался не по годам умел и ухитрился довести её до воплей совсем непритворных, и далеко не единожды.
Она, однако, не жалела. Здешний лупанарий – не портовый притон, где на каждую вагину приходится по два десятка гостей подряд. Здесь пахнет благовониями, а не рыбой, потом и мочой. И гости здесь получают то, что желают. Так что если гость желает, чтобы она кончала взаправду, и в силах довести её до желаемого, то, значит, так тому и быть.
С этой мыслью юная Аспазия-Желанная, названная когда-то матерью Зозим, что значило «оставшаяся в живых», зажмурилась, обняла ногами неутомимого мальчишку и отдалась тому, что крестивший её священник называл мерзейшим блудом, а в этом доме именовалось божественным наслаждением.
Обтёршись льняным полотенцем, Сергей поглядел на куча-мала из четырёх тел, хмыкнул, безжалостно извлёк из неё Машега.
– Прочь! – по-ромейски велел он трём девкам, подкрепив команду парой сочных шлепков.
Четвёртую, собственную, не выгнал. Пусть дрыхнет.
– Ты как? Драться способен? – спросил он по-хузарски.
– Всегда! – решительно заявил хузарин. Язык у него, однако, заплетался, и стоял он… Не то чтобы штормило, но подштормливало.
Сергей надеялся, что это не помешает другу стрелять. У хузар бить из лука и держаться в седле – не навыки, а рефлексы. Причём безусловные.
– Давай облачайся. Сейчас нас вязать придут.
В помещение, однако, никто не ворвался. Внутрь с нежнейшими улыбками проскользнули две частично одетые девки с угощениями.
Если они и удивились, увидав, что гости полностью одеты, то виду не подали.
Расставили принесённое на низеньком столике, наполнили кубки и вознамерились удалиться…
– Хозяина позовите! – властно потребовал Сергей.
– Не трогай, – одёрнул он по-хузарски потянувшегося к кубку Машега. – Отравлено.
– Точно? А пахнет хорошо!
Хозяин заведения, пузатый херсонский ромей, увешанный золотыми цацками, явился тотчас.
– Великолепным господам что-то не понравилось?
– Наоборот, – Сергей протянул хозяину борделя один из кубков. – Хорошо тут у тебя. Выпей со мной, старик!
Херсониту вряд ли было больше сорока, но он не обиделся. Может, подумал, что для таких мальчишек он и впрямь старик. А вот пить отказался:
– Прости, молодой господин, лекарь не велит мне принимать сок лозы.
– Обидеть меня хочешь? – с угрозой процедил Сергей.
– Кто моего друга обидит, тому смерть! – радостно сообщил Машег.
Миг – и лук материализовался у него в руках. Причём с уже наложенной стрелой.
– Выпей за нас, старик! За славных воинов великого князя русов Олега!
Борделевладелец сглотнул. Вероятно, в горле пересохло, когда увидел наконечник наложенной на тетиву стрелы и шалые, пьяные глаза хузарина.
Похоже до него дошло, что эти мальчишки – не сыновья заезжих купчиков.
И об Олеге Киевском он наверняка слыхал. О смене власти в Самкерце здесь, в Херсоне, болтали не меньше, чем о ценах на зерно.
