– Чего-о?! – Скьёрн вскочил, цапнул с пояса нож и…
– Стой на месте!
Харальд появился очень вовремя. Очень полезное умение для вождя.
– Я убью этого мелкого! – прорычал Скьёрн.
Но ослушаться не рискнул. Остановился.
– Если ты забыл, хирдман: мы в море, – негромко, но очень веско произнёс ярл. – На этой палубе только я решаю, когда и кого можно убить.
– Щенок первый сказал, что хочет его убить, ярл! – наябедничал один из нурманов. – Выходит, ему можно нарушать обычаи, а нам – нет?
– Откуда ему знать наши обычаи? – вмешался Сергей. – Кто-то из вас объяснил ему? Нет! Вы дразнили его и веселились! Скьёрн оскорбил его, назвав девкой! И сдаётся мне, он оскорбил не только моего друга, но и тебя, Харальд-ярл, ведь мы оба – гости на твоём корабле!
Больше никто не улыбался. И не шутил. Даже те, кто порядком набрался. В наступившей тишине стал отчётливей рокот барабана с нижней палубы и крики вьющихся над кораблём чаек.
Харальд покачал головой. Если он и усомнился в словах Сергея, то виду не подал:
– Это всё ромейский корабль, – сказал он, обращаясь будто бы только к Сергею. – Лень и безделье, они делают людей слабыми. И глупыми. Позволяют напиваться во время вика и болтать, будто они не на палубе корабля, а в длинном доме родного фьёрда. – И повысив голос: – Но даже там, в длинном доме, никто не смеет оскорбить моего гостя! Ты слышал, Скьёрн? Все слышали?
Машег в очередной раз попробовал подать голос… Но Сергей вовремя сунул ему локтем под рёбра.
– Пусть твой дружок проспится, – сказал Харальд. – А потом объясни щенку морские обычаи, варяг. Если он ещё раз тявкнет на моего хирдмана, я сам возьму его за шкирку и выкину за борт.
– Ты справедлив, ярл. Я всё сделаю, – Сергей постарался, чтобы в голосе прозвучала искренняя благодарность. Он даже не поленился отвесить поклон.
– Вы! – Ярл повернулся к хирдманам. – Хмельное убрать в трюм! А потом надеть брони и взять щиты! Хочу поглядеть, сможете ли вы держать их так же крепко, как кружки!
Глава 23, в которой прозвищем обзаводится уже Машег
Четверть метра в сторону, толчок краем щита, и Сергей, пробежав пару шагов, чтобы не упасть, уже в который раз получил тычок между лопаток.
– Что с тобой, маленький варяг? – сказал Харальд, когда Сергей остановился и развернулся. – Ты всё время пытаешься меня обогнать и пересилить, но для этого ты слишком медлителен. И слишком слаб. Не пытайся меня победить. Просто сражайся как можно лучше. Я же видел: ты умеешь быть рациональным и эффективным.
Последние слова ярл произнёс по-латыни. На словенский это переводилось как «разумный и действенный». Но по-латыни было точнее. И не вязалось с образом Харальда-ярла.
Так говорил ромей, который учил ярла своему искусству там, в Константинополе, догадался Сергей. Догадался, потому что именно эти слова использовал другой ромей. Тот, которого Сергей когда-то нанял обучать имперскому фехтованию себя и старшего сына. Сергей Иванович Духарев оказался не слишком успешным учеником, а вот Артём всё схватывал на лету и даже превзошёл учителя. В последнем, впрочем, Сергей не был уверен. Подозревал, что ромей соврал, чтобы увеличить премиальные.
– Ты прав, ярл, – Сергей воспользовался остановкой, чтобы расслабиться и перевести дух.
Харальд прав. Проблема – в отвратительном чувстве беспомощности. Разница в классе между ними была настолько велика, что Сергею казалось: он сражается с мраморной колонной. Даже с гранитной. Собственная беспомощность злила, а злость растормаживала гормоны и толкала на безрассудство. И тут же прилетала ответка. Не сказать что очень болезненная, но чертовски обидная.
Ну-ка, вспомним, чему учил когда-то ромей-фехтовальщик. Шажок, ещё шажок, выход на оптимальную для атаки позицию. Ложная атака… внутри ложной атаки. Финт в финте. У Артёма такие штуки получались прекрасно. У воеводы Серегея – не очень. Слишком большой и медленный. Но теперь-то Сергей не такой. В смысле, не такой уж большой. Если попробовать…
– Бей меня! – скомандовал ярл, открываясь.
Дзиньк!
Закруглённое жало учебного меча воткнулось в живот шагнувшего вперёд, подставившегося Харальда с такой силой, что Сергея отбросило на полметра.
Ярл крякнул: прочувствовал удар даже сквозь кольчугу и стёганый поддоспешник.
И тут же рубанул, не стесняясь, сверху. Да так быстро, что Сергей еле успел косо подставить щит и на чистом рефлексе начать полуповорот ухода с линии.
Нет, уклониться он не успел, но всё равно вышло неплохо. Клинок скользнул по щиту, добавив повороту инерции, и Сергей впервые за всё время учебного поединка оказался в выигрышной позиции. Слева и немного позади ярла.
Но воспользоваться не получилось. Толчок щитом – и Сергей полетел на травку, выронив собственный щит.
Падение, кувырок, приход в стойку…
Харальд не атаковал.
– Похоже, среди твоих учителей тоже был ромей, – заявил ярл. – Но не слишком хороший.
Он сунул меч в ножны, уронил щит и расстегнул ремешок шлема.
– Или ты был не слишком хорошим учеником.
Харальд стащил с головы шлем вместе с подшлемником и с наслаждением поскрёб голову.
– Я был тогда не таким, как сейчас, – ответил Сергей чистую правду. – Думаю, в этом дело.
– Если так, то я могу тебя подучить, – сказал ярл, избавляясь от брони. – Вопрос: что я получу взамен?
Сильный вопрос. Что он, мальчишка, может предложить такому, как Харальд? Что, кроме своего меча, чью незначительную стоимость ярл только что с блеском доказал.
Сергей тоже стянул шлем, встряхнул головой… Сейчас бы – в море.
– Взамен…
Ладно, ярл. Ты же – человек Средневековья. Вдобавок берсерк. Потустороннее для тебя – студеное море, от которого отделяет лишь деревянная шкура «морского дракона».
Сергей дождался, когда Харальд встретится с ним взглядом, выдавил из себя дерзкого мальчишку. Теперь из глазниц отрока на нурмана глядел не четырнадцатилетний пацан Варт, а князь-воевода Серегей, политик, полководец, личный знакомый императоров, спафарий империи и первое лицо торгового дома, чьи пути накрывали всю Европу и здоровенный кусок Азии.
– Взамен, Харальд-ярл, я предлагаю тебе дружбу.
Ярл офигел. Иначе не назвать. У него даже челюсть отвисла…
Но в следующую секунду он уловил посыл. Он увидел.
Сергей не знал, что именно увидел бывший варанг василевса ромеев. Но вопрос, который он задал, Сергея изрядно удивил:
– Есть ли у тебя родители, Дерзкий?
– Нет, – растерявшись, ответил Сергей. – Но тут же исправился: – Их нет в этом мире, ярл.
