Взятие Смоленска праздновали по всей Польше. Король вернулся домой торжественно. Ехал как победитель, а за ним на потеху публике везли пленного царя Василия, его братьев, воеводу Шеина, послов — Голицына и Филарета. Следом тащили захваченные пушки, множество повозок с награбленным добром. На сейме король провозгласил, что пришла пора окончательно покорить «грубый московский народ», — и делегаты восторженно поддержали его. Кричали: «Государство Московское у нас в руках!»
Победу Сигизмунда отмечали и в Риме. В честь взятия Смоленска папа устроил балы, салюты, иллюминацию. Объявил, что участникам войны против русских он отпускает все грехи, что бы они ни натворили. Но при этом намекнул — чтобы обеспечить польские победы, хорошо потрудились иезуиты. Папа отметил их. Указал: все грехи он отпустит и тем, кто придёт на торжественную службу в иезуитский храм святого Станислава. Конечно же, туда собралось множество людей. А службу возглавлял сам генерал иезуитов Аквила. Он призывал в своих молитвах, чтобы польский король вообще уничтожил «коварных врагов», то есть всех русских.
Хотя победу праздновали рано. Земское ополчение не могло взять Москву, но и не ушло, осадило столицу. Оно создало своё правительство, «Совет всей земли». Руководили им Ляпунов, Трубецкой и Заруцкий. Но вот беда, между собой они совсем не дружили и были совершенно разными людьми. Трубецкой искренне хотел спасти Россию, но не знал и не понимал, как это сделать. Заруцкий был эгоистом, думал только о себе. Он очень возгордился, что Лжедмитрий произвёл его в бояре. Даже свою жену-казачку заставил уйти в монастырь. Не подходящая для боярина. Заруцкий сошёлся с Мариной Мнишек и сговаривался с ней, как бы поставить царём её сына, «ворёнка». А править страной при ребёнке будут Марина и главный боярин, Заруцкий. Но о таких планах он помалкивал, готовил их потихонечку.
А Ляпунов всегда боролся за справедливость. Однако в государственных делах он совершенно не разбирался. Из-за этого постоянно совершал ошибки, когда поддерживал то Лжедмитрия, то Болотникова. А сейчас он размышлял: где же найти помощь? Поляки обманули, королевича Владислава на царство не дали, вместо этого захватывают Россию. Решил, что надо обратиться к шведам. Ведь к ним уже обращались царь Василий, Скопин-Шуйский. Попросить у них войска и пригласить на русский трон шведского принца. На тех же самых условиях, как приглашали польского. Чтобы перешёл в православие, правил по русским законам. Ляпунов отправил в Новгород посольство Василия Бутурлина, поручил передать шведам такие предложения.
А на западной окраине России, в Новгородской и Псковской земле, была полная мешанина. С одной стороны лезли шведы. С другой поляки. Лучший военачальник Сигизмунда Ходкевич осадил Псково-Печерский монастырь. Но здешние стрельцы, монахи, крестьяне держались полтора месяца, отбили семь штурмов, и поляки отступили. А вдобавок здесь появился третий Лжедмитрий! Это был обычный бродяга Матюшка Верёвкин. Ничего нового он не придумал. Объявлял, что он «царь Дмитрий», и его не убили, он снова спасся. В Новгороде и Пскове его слушать не стали, прогнали. Но в маленьком Ивангороде уже не было ни воеводы, ни стрельцов. Для охраны города там находился отряд казаков. Им показалось интересным. А что? Пускай у нас будет свой царь! Матюшка стал «царствовать» в Ивангороде. Совершал набеги на соседние районы, грабил сёла.
Новгородцы уж не знали, от кого и как отбиваться. Здешние бояре начали переговоры со шведами, чтобы помогли против поляков и самозванца. И тут прикатило посольство Бутурлина. Подтвердило — да, земское правительство тоже решило договариваться со шведами. Их командующий Делагарди охотно откликнулся. Приехал, поставил возле Новгорода свой лагерь. Начали переговоры. Бутурлин просил, чтобы шведы прислали к Москве свои войска. Передал предложение, чтобы шведский принц стал русским царём.
Делагарди вроде бы обрадовался. Устраивал пиры, угощая Бутурлина и новгородцев. Хотя на самом деле он знал о замыслах своего короля — захватить у России и Новгород, и Псков, и ещё что получится. Переговорами он только морочил головы русским. А сам подтягивал к Новгороду свои силы. Сегодня один полк подошёл, завтра другой. Бутурлин спохватился, когда подвезли шведские пушки. Потребовал от Делагарди уйти от Новгорода. Но было уже поздно. Рядом с городом собралась целая армия, уже и лестницы приготовили.
8 июля шведы открыли по Новгороду огонь, на следующий день полезли на штурм. Жители дружно вооружились, вышли на стены, отбросили врагов. Но новгородцы всегда были горделивыми и своенравными. А здешний воевода князь Одоевский старался подстраиваться к ним, не ссориться. За дисциплиной и порядком вообще не следил. Когда отбили штурм, горожане вообще задрали носы. Ух, мы какие сильные! Шведам всыпали! Принялись праздновать свою победу. Пьяные выходили на стены, насмехались над неприятелями: ну что, получили?
А Делагарди переждал неделю, пока они совсем расслабятся. Он уже нашёл изменников, готовых за деньги продать что угодно. Один из них, Иванко Шваль, в ночь на 17 июля открыл шведам ворота. Охрана спала, ему не помешала. Армия Делагарди ворвалась в город. Жители спросонья выскакивали из домов, метались туда-сюда. Некоторые вступали в бой, но поодиночке или группами. Их быстро одолевали. Основная масса людей сбежалась в новгородский кремль, закрыла за собой ворота. Крепость была мощной, каменной, пушки на стенах.
Но… оказалось, что в кремле не было ни крупинки пороха, ни грамма еды. Новгородские бояре обсудили, что же делать, и решили сдаваться. Но так, чтобы сохранить свои богатства, своё высокое положение. Вступили в переговоры с Делагарди. Составили договор, что «Новгородское государство» теперь будет отдельным от Москвы. И царь у него будет свой — шведский принц. Делагарди согласился. Для него-то было главное, что в кремль впустили шведские войска. Если хотят, пусть называются «Новгородским государством». А распоряжаться будут шведы.
Для Делагарди даже выгодно получилось. Раз Новгород сдался, то вслед за ним на таких же условиях сдались ближайшие города — Ям, Копорье, Старая Русса, Порхов. Ладога и Тихвин отказывались, но к ним подвезли тяжёлые орудия, принялись громить ядрами, и они тоже согласились присоединиться к «Новгородскому государству». Только крепость Орешек сражалась до конца. Но после долгой осады из 1300 защитников осталось в живых лишь 100, и шведы захватили её.
А в земском лагере под Москвой многие возмущались Ляпуновым, что он опять связался с иноземцами. Мало было поляков, так ещё и шведы! Да и не получалось у Ляпунова руководить войском, собранным из разных частей. Он не умел наладить снабжение войск едой, кормом для коней, одеждой и другими нужными вещами. Дворянским и городским отрядам присылали из их городов. А казаки сами ездили добывать себе пропитание. Но и казаки были разные. Казаками называли себя и бывшие повстанцы, и просто разбойники, грабили людей. Ляпунов пробовал навести порядок. Приказал строго наказывать, казнить за грабежи. Казаки забурлили, кричали — если не брать продукты у крестьян, что же мы будем есть?
А Гонсевский пронюхал про ссоры среди русских. Изготовил фальшивое письмо, как будто его написал Ляпунов. Будто бы он приказывает своим воеводам, что всех казаков надо уничтожить. Шпионы Гонсевского передали это письмо казакам: смотрите, что Ляпунов пишет. Те возмутились, разбушевались. Позвали предводителя ополчения и никаких объяснений даже не слушали, изрубили его саблями.
