Царь Василий силился как-то спасти положение. В войска, которые у него остались, назначил воевод не самых знатных, а самых лучших. Тех, кто уже показал, что умеет побеждать. Скопина-Шуйского послал против Ружинского, на Калужскую дорогу. Ивана Куракина против Лисовского, на Рязанскую. Но Ружинский опять схитрил. Узнал, что навстречу идут русские полки, и внезапно свернул в сторону. Обошёл царскую рать по другим дорогам и в июне 1608 года появился возле Москвы. Скопину-Шуйскому пришлось срочно мчаться назад. Спасать столицу, ведь защищать её было некому. Вдобавок в его войске обнаружилась измена. Стало известно, что князья Юрий Трубецкой, Троекуров, Катырев замышляют впустить Лжедмитрия в Москву. Молодой воевода действовал решительно и быстро, заговорщиков арестовал. Их родственники и сообщники убежали к самозванцу — князья Дмитрий Трубецкой, Дмитрий Черкасский, Сицкий, Засекины.
Но и Ружинский допустил грубую ошибку. Неожиданно выскочив к Москве, он увидел мощные укрепления и не стал их штурмовать. Хотя он опередил Скопина-Шуйского, и воинов в столице почти не было. Вместо этого польский командующий решил подождать свою вторую рать, Лисовского. Выбрал место для лагеря в деревне Тушино (сейчас это в Москве).
А Лисовский обходил с юга. К нему присоединялись отряды казаков, восставшие крестьяне, всякие банды, и у него собралось 30 тысяч человек. Под Рязанью братья Ляпуновы созвали местных дворян, стрельцов, пытались остановить неприятеля. Но их разбили, Прокопий Ляпунов был ранен. Войско Лисовского захватило и разграбило несколько городов. Но на дороге между Коломной и Москвой его встретила рать Куракина. Врагов было гораздо больше, но Куракин не испугался, храбро вступил в сражение. И сейчас-то получилось, что Лисовский, набрав большое количество, потерял качество. В его войске перемешались и настоящие воины, и разбойники, и крестьяне. Они первыми не выдержали, побежали. А ратники Куракина навалились и разгромили противника. Захватили все пушки, обозы с награбленным добром, освободили пленных. Лисовский с остатками войска удрал к Ружинскому. План поляков, окружить Москву с разных сторон сорвался.
Они забрасывали в столицу свои воззвания, соблазняли принять как будто бы «законного царя Дмитрия». Но москвичи-то хорошо знали, что человек, называвший себя царём Дмитрием, убит. На обман они не поддались. К царю Василию подходили кое-какие отряды, набралось около 30 тысяч воинов. Оборону Москвы государь возглавил сам, а командовать ратниками поручил Скопину-Шуйскому. Он решил не подпускать врагов к городским валам и стенам. Вывел полки из столицы, расставил их на Ходынском поле и на Пресне.
25 июня Ружинский бросил свои силы на приступ. Собрал в кулак всю рыцарскую конницу, она врезалась в ряды царской кавалерии, дворян и служилых татар. Смяла их, они покатились назад. Поляки гнались за ними и уже предвкушали — сейчас они прямо на плечах русских ворвутся в городские ворота. Но ворота прикрывал лагерь московских стрельцов. Они встретили врагов залпами, падали всадники, лошади. О них спотыкались скакавшие следом. Возникла мешанина, а стрельцы поливали её пулями. Поляки повернули обратно. Но тут уж наша конница погналась за ними. Закованные в латы рыцари не могли оторваться от легко вооружённых татар. Их догоняли, рубили, загнали в болотистую речку Химку и били там из луков. Потери у врагов были немалые, и Ружинский не стал больше лезть в атаки.
Он решил осадить Москву и ждать, пока не сдастся. К Лжедмитрию приходили новые отряды поляков, толпы русской вольницы. В его лагере собралось больше 100 тысяч разного воинства. Тушино стало как будто второй столицей — рядом с настоящей. В Москве сидел царь Василий, а в Тушине царём называли Лжедмитрия. Из-за этого он получил прозвище Тушинский Вор. В то время на Руси называли ворами не только тех, кто украл какие-нибудь ценности, а любых преступников. И для второго Самозванца прозвище очень подходило. Первый хоть как-то был похож на настоящего царя. А этот — вор, он и есть вор.
Но паны старались, чтобы для русских его правительство выглядело солидным. Знатных начальников, переметнувшихся к нему, Дмитрия Трубецкого, Михаила Салтыкова, Черкасского, Сицкого, «царик» произвёл в бояре, и у него появилась своя «боярская дума». Перебежчиков из дворян он повышал в чинах, раздавал им поместья. И к нему стали переходить другие дворяне, чтобы тоже получить. В Москве нашлись даже хитрецы, которых называли «перелётами». Удирали к Лжедмитрию и получали от него награды. Потом возвращались к Шуйскому и от него тоже получали.
А по России люди слышали, что Тушинскому Вору служат бояре, дворяне. Рассуждали — эти бояре видели и знали первого «царя Дмитрия». Значит, это он и есть, всё правда. Его власть стали признавать города: Кострома, Вологда, Ярославль, Астрахань, Владимир, Суздаль, Псков. А на те города, которые остались верными царю Василию, из Тушино посылали военные экспедиции. Одним из таких городов был Ростов Великий. На него напал Лисовский со своим полком. Перебили 2 тысячи жителей. Митрополита Филарета Романова захватили в плен. Издевались над ним, нарядили в лохмотья, посадили в грязную телегу и привезли в Тушино.
Но ведь настоящему царевичу Дмитрию Филарет приходился двоюродным братом. Поэтому второй Лжедмитрий, как и первый, обласкал его. Изобразил, будто обрадовался встрече, и объявил — Филарет будет у него патриархом. А Филарет был себе на уме. Понимал — если обличить, что «царик» — обманщик, его убьют. Прикинулся, что тоже рад. Но и в помощники к самозванцу лезть не стал. Занялся церковными делами, совершал службы для православных казаков, оказавшихся в войске Лжедмитрия. У поляков они стали воинами как бы второго сорта. Горделивые паны и шляхтичи распоряжались ими, порой обижали. Филарет стал заступаться за казаков перед Ружинским, «цариком», и казаки полюбили его.
А после таких погромов, как в Ростове, Лжедмитрию стали подчиняться многие города. Уже без разницы, настоящий он или нет. Признавали его царём только для того, чтобы на них не посылали карателей. В результате Тушинскому Вору покорилась почти вся Россия. Василию Шуйскому остались верными только Москва, Рязань, Коломна, Новгород, Казань, Смоленск. Не изменил царю и Нижний Новгород. На него Самозванец и Ружинский тоже отправили свои отряды. Они окружили город.
В Нижнем Новгороде засели воеводы Репнин, Алябьев и 750 стрельцов. Но помогать им поднялись все жители. Из самых уважаемых горожан они выбрали земский совет — в него вошёл и Кузьма Минин. Этот совет вместе с воеводами стал руководить обороной. Создавал отряды ополчения из купцов, мастеров, подмастерьев. Для них ковали оружие. Искали, что есть на городских складах или у кого-то дома. Стрельцы обучали ополченцев, как правильно вести себя в бою. Когда войско было достаточно подготовлено, Репнин и Алябьев выступили вдруг из города. Разбили и раскидали неприятелей, окружавших его.
Ружинский и Лжедмитрий рассердились. Выслали большую рать под командованием изменившего князя Семёна Вяземского. Приказали ему наказать непокорных самым свирепым образом, чтоб другим было неповадно. Но нижегородцы не испугались. У них теперь войско было тоже солидное. В боях ополченцы набрались опыта. Подкараулили неприятелей в удобном месте и ударили. Одних положили на поле боя, другие убежали. Вражеского воеводу Вяземского поймали. Привели в Нижний Новгород и не посмотрели на то, что князь. Судили как предателя и повесили на главной площади.
