Наська мрачно смотрела на меня.
— Не могу рассказывать, — вздохнул я. — Ничего, что нас бы касалось. Мам, может ку… Наська у вас пожить пару дней?
— Если ей не будет скучно с двумя стариками… — Мама вопросительно посмотрела на Наську. Та скорчила максимально умилительную рожицу.
— Вот и хорошо, — обрадовался я, забрасывая в рот последние ложки каши. — Наська, я сейчас пойду к Дарине. Она просила тебя остаться на несколько дней здесь.
— Я уже поняла, — ответила она без всяких дурачеств. — Максим… как у неё дела?
— По-всякому, — уклонился я.
— Она одна?
Я кивнул:
— Одна. Но я сейчас к ней загляну.
Похоже, Наська всё поняла. Начала вяло ковыряться в каше, опустив голову. А я пошёл на выход. Отец молча проводил меня, у дверей спросил:
— Что на самом деле происходит, сын?
Я замялся.
— Ну… неприятности. У знакомой. Я маме правду сказал.
— Ты что-то не договариваешь.
— Да, — честно признался я. — Но… знаешь, пап. Тут такая ситуация, что мне надо самому разобраться.
— Я не смогу помочь? — спросил отец. — У меня остались серьёзные знакомые, ты не думай.
— Пап, ничего не нужно. Если потребуется, я сразу попрошу помощи или совета.
Я его не убедил, это точно. Я и себя-то не убедил.
Но отец не стал спорить, и я был за это благодарен.
Ещё вчера мы с Дариной обговорили, что я буду делать.
Она сейчас не могла выходить из Гнезда. Можно сказать, держала оборону и изображала, что Гнездо обитаемо. Мне даже показалось, что это имеет какой-то мистический смысл: вроде как Гнездо не просто место обитания, а живое, и если последняя Изменённая его надолго покинет, то оно разрушится.
А вот я мог пойти куда угодно.
Тем более, что внизу, у консьержа, меня ждал принесённый рано утром пакет. В пакете лежало разрешение на ношение оружия (я даже не удивился, что в нём проставлен номер моего «макара»), удостоверение консультанта полиции на моё имя (фотография выглядела совсем свежей, на ней я был в строгом костюме и галстуке, которых никогда не носил), снаряжённый магазин к пистолету и тонкая пачка денег. Судя по незначительности суммы, полковник мог и своё бабло положить. Ну, или из каких-то совсем мелких фондов «для налаживания отношений с опустившимися элементами».
Как-то меня это даже растрогало.
Поэтому я сказал себе, что денег специально положили чуть-чуть, чтобы я так подумал и проникся к полиции симпатией. Рассовал всё по карманам (консьерж вытаращился на обойму, я ему подмигнул и показал удостоверение). Может, у меня его уже завтра отберут, но уважение консьержа мне теперь обеспечено.
Дошагав до метро, я сунул в турникет карточку и спустился к поездам. Раньше-то можно было просто поднести смартфон или часы к датчику, но Инсеки очень не любили средства коммуникации сложнее радио. Оптоволокно, провода, 5G — всё работало, вот только скорость передачи данных оказалась зажата на полмегабита в секунду. Смартфонам пришёл конец, интернету тоже. Только хардкор, только диски и флэшки. Разве что хиленький блютуз Инсеки не тронули, но руководство метрополитена от греха подальше перевело всю оплату на карточки с магнитной полоской, против них Инсеки ничего не имели.
Ближайшее к центру Гнездо было на Олимпийском проспекте, оно накрыло уголок дедушки Дурова, не затронув по какой-то причине лишь слоновник. Но Дарина попросила меня пойти в другое, самое крупное в Москве — на улице Раменки.
Так что я дождался поезда и поехал до Парка Победы.
В метро было душно. Климат после Перемены изменился сильно, пусть зимой снег и был, но в марте месяце уже тепло и влажно, почти никто ветровок не носил. А мне пришлось её надеть, да ещё и застегнуть, чтобы не светить повсюду кобурой. Хорошо хоть, металлоискателей нет, в детстве, помню, они повсюду стояли.
Пересев на поезд до Мичуринского, я всё ещё размышлял, что делать, если в раменском Гнезде меня выслушают (если пошлют нафиг — то пойду, куда деваться) и скажут: «Да, это мы всех убили, вам-то какое дело?»
Ну, понятно, я тоже пойду. А дальше?
Что, если Дарина выслушает и скажет: «Теперь ты должен отомстить, я же тебя призвала!»
Тьфу. Зачем я в это только влез! Все проблемы в мире из-за девчонок, хоть обычных, хоть Изменённых…
От метро я пошёл к Гнезду пешком, тут было недалеко. Это Гнездо возникло не первым, но сразу с размахом. На Раменской был старый жилой комплекс — восемь корпусов, стоящих кругом. То ли в одном из них жила первая Изменённая, то ли по другой причине — но Гнездо возникло именно там. Люди тогда к такому не привыкли, народ стал съезжать и разбегаться кто куда — благо, из Москвы многие разъехались, хватало пустых квартир, и власти их просто реквизировали в рамках чрезвычайного положения, расселяя беженцев и погорельцев. Помню те дни, все ходили, с опаской поглядывая в небо, на кольцо, говорили тихо, будто боялись, что Инсеки подслушивают, сбивались в кучки и обменивались сплетнями — телевизору никто не верил. Ну и психов тоже хватало, конечно. Орущих, беснующихся, кидающихся на людей, призывающих к войне, покаянию, бегству…
Это Гнездо тоже обросло паутиной, но вокруг её тщательно убирали, асфальт выскоблен, жилые здания тоже чистенькие. Может, у начальника муниципалитета бзик был такой?
Чем ближе я подходил к Гнезду — кругу панельных восемнадцатиэтажных зданий, тем сильнее ощущал присутствие чего-то неприятного, чуждого. Обычно мимо Гнезда идёшь — лёгкая неловкость, желание ускорить шаги. Только если остановиться, то оно начинает нарастать. А сейчас меня прям всего пробирало! Может, к нашему Гнезду я привык? Или дело в том, что оно меньше? В раменском несколько тысяч Изменённых, оно должно сильнее фонить.
И чем это место мутантам приглянулось? Дома старые, ветхие. Квартирки маленькие, а они явно любят общие пространства, почти все Гнёзда в административных зданиях. Тут, наверное, им дырки пришлось между квартирами делать. Или они ходят по лестницам, заглядывают друг к другу в гости?
Единственное, что тут было хорошо — закрытый зелёный двор и огромный парк рядом. Ну так Изменённые не гуляют! Сидят себе в Гнезде и сидят, только по делам выходят.
На разных уровнях отдельные корпуса соединялись паутинными туннелями, как и в нашем Гнезде. Тут их было больше, конечно, и выглядели они покрепче, хотя всё равно ходить по кишке из паутины на высоте полусотни метров должно быть страшновато. К одному из переходов прицепилась большая гроздь ярких воздушных шариков, улетевших с какого-то праздника. На фоне серых стен и серой паутины выглядели шары неожиданно грустно.
Я подошёл к проходу между двумя зданиями. Тут всё было затянуто паутиной, только в центре оставалась арка — большая, можно на грузовике проехать. И стояли две стражи, подозрительно глядя на моё приближение.
