К вечеру мне попалась обгоревшая мокрая тряпка, темно-серого цвета, я не сразу узнала ее. Это была ветровка моего мужа, когда мы прощались, он был одет в нее. В карманах сохранились его вещи – бумажник с деньгами и карточками, в кармашке лежало наше с Софи размокшее фото, еще был фонарик и телефон.
Я прижала куртку к себе и села на скамью, так в ступоре просидела до окончания работ, не в силах расстаться с ней. Я все крутила в голове, как Руслан, в этой ветровке уходит к вертолету, оборачивается и машет нам с дочкой.
Потом пришел Стас, отобрал у меня уже высохшую вещь, сказал, что мне здесь больше делать нечего, я могу все посмотреть и на берегу. Все складывали в большой ангар, устанавливали причину взрыва по обломкам. Со следующего дня я работала с экспертами и братьев Филатовых не видела.
Установили причину катастрофы. Прогулочная яхта, которой не должно было быть в водах вблизи от воздушной трассы, видимо зашла сюда по ошибке. На яхте что-то праздновали, запускали запрещенные фейерверки, один из них попал прямо в бак вертолета, что вызвало взрыв.
Огненные обломки геликоптера, падая, подожгли посудину, и она сгорела дотла. Лишь рулевой успел выпрыгнуть в море. На борту было семеро пассажиров, четыре мужчины и три девушки, которые были до такой степени нетрезвы, что не смогли спастись. А также рулевой, который спал пьяный, помощник рулевого, кок и официант. Погибли все, кроме рулевого, он то и опознал всех, некоторые обгорели до неузнаваемости, но мужик уверял, что они все с его яхты.
44.
Через восемь дней поиски прекратили, объявили, что искать больше нечего. Никого не волновало, куда мог подеваться человек, кроме меня. Неизвестность была невыносима! Милый, ну где же ты? Где ты, мой ангел? Может где-нибудь без сознания, или память потерял, может течением унесло куда? Акулы отпадают, в Черном море они слишком мелкие и не нападают на людей, наоборот прячутся от них.
Все вокруг были уверены, что Руслан погиб, даже его родители смирились с потерей, в чем я вскоре убедилась. Ромка пошел на поправку, и я навестила его в больнице, рассказала новости, вернее их отсутствие. На него больно было смотреть, голубые, всегда смеющиеся глаза потускнели и запали, лицо похудело. Вечный шутник даже не пытался шутить, будто у него пол души потерялось, наверное, это так, ведь Руслан был его отражением, его половинкой. Если все родные только верили, что ангела больше нет, то Роман знал точно, о чем мне и сказал.
- Тась, я чувствую, здесь, – он показал на свое сердце.
Но я все равно не хотела никому верить, продолжала искать его, каждый день объезжая морги и больницы, в интернете поставила его фото, надеясь, что кто-нибудь видел.
На девятый день с утра снова съездила в морг, за сутки там появилось три неопознанных, слава Богу не Руслан. В интернете пришло сообщение, что в больнице, в шестидесяти километрах от Туапсе есть обгоревший пациент, живой. Я туда – оказалось старичок восьмидесяти лет, обварил кипятком обе ноги, живет один.
Домой попала только к обеду, зашла в дом и увидела… поминки! Накрытый стол в столовой, фотография Руслана, с черной лентой. Собрались все - друзья, родные, знакомые. Не было только Романа. Смирились, значит!
- Что здесь происходит? – я обвела взглядом родные, но ставшие вдруг чужими лица. – Я вас спрашиваю, чего молчите? – посмотрела на сестру. – Как ты можешь хоронить его? Как вы можете? Может он живой, может, память потерял… Вы что, видели тело? Или я чего-то не знаю?
- Уже девять дней прошло… - пролепетала Тонечка.
- И что? Хоть сто пусть пройдет, Руслан не мог просто так испариться. Пока нет тела… или… Вы предаете его, вы все, - я показала пальцем на каждого – все предаете, вы предатели! Убирайтесь отсюда, все вон! – у меня внутри кипело все от ярости, клокотало просто, не могу себя сдержать. Я подскочила к столу и смела с него рукой все на пол. – Убирайтесь!
Схватила фотографию любимого, сдернула с нее черную ленту и прижала к груди. Еще раз обвела всех мрачным взглядом и вышла в сад, уселась на нашу любимую скамью.
- Видишь, любимый, одна я не хочу верить, что тебя больше нет. Даже твоя мать нацепила черный платок по тебе… - я гладила милые, родные черты лица. – Где ты? Хоть весточку пришли… хоть приснись. Даже если… даже если ушел навсегда…
Рядом кто-то сел, я не хотела ни с кем разговаривать, смотреть тоже. Этот кто-то обнял меня за плечи. Повернув голову, увидела свекровь. Она плакала. Только сейчас, глядя на нее поняла, что за все время не проронила ни слезинки. В душе было пусто и сухо, будто в выжженной солнцем пустыне.
- Прости меня, девочка, - шмыгая носом, прошептала она, – но Руслан не вернется. Он умер, ушел… надо его отпустить и похоронить по христианским обычаям…
- Вот именно, если умер! Но что хоронить, тела нет, его даже никто не видел!
- Да, и не увидит! Ты не зря называла его ангелом! Он как пришел в этот мир, так и ушел из него.
- Это как?
- А так! Когда я была беременна в четвертый раз, даже на последних сроках врачи слышали сердцебиение только одного ребенка. Все были уверены – родится один. Но появилась двойня, мы даже поверить не могли, думали, что одного нам по ошибке подсунули, я же под наркозом была, мне «кесарево» сделали, может, кто ошибся. Но малыши были как две капли воды. Вот как пришел Руслан в этот мир ниоткуда, так и ушел в никуда, я даже не удивляюсь, что его не нашли…
- Я не верю в сказки, а вы, как хотите.
- А ты бы лучше поплакала, может полегче стало бы. А то обозлилась на весь мир…
- Некогда мне нюни разводить, я и дальше искать буду, – я смотрела на нее, постаревшую, в черном платке, с заплаканным лицом. И мне подумалось, может, и лучше было бы найти Руслана хоть мертвым и похоронить, неизвестность просто убивает, дает ложную, скорее всего, надежду. Ведь если бы ангел был жив, давно уже подал весточку о себе.
Мне было очень жаль его мать, и даже стыдно, что я так набезобразничала с поминальным столом, может родным так легче перенести горе. Я же пока не найду любимого живого или мертвого, поминать не собираюсь. Обняв свекровь, посидела немного с ней, успокаивая.
45.
- Если хотите, соберите стол снова, только фотографию не ставьте, пожалуйста, с черной лентой. Если вам так легче…
- А ты? С нами?
- Ох, нет, увольте, сил нет смотреть на все это… я поеду на пляж, посижу, подумаю, может, что в голову придет.
- Спасибо тебе, родная!
- За что! Вы имеете право поступить по-своему…
- Я не за… спасибо за то, что мой сын счастлив был с тобой, за внучку. Хоть что-то осталось от него. Руслан всю жизнь любил тебя, жил тобой, с той минуты как увидал…
Мне было жутко тяжело слушать про Руслана в прошедшем времени, боясь опять вспылить, наговорить лишнего, я поднялась, со скамейки, вытащила фотографию из рамки и спрятала во внутренний карман ветровки, которую забыла снять после поездки.
