Только сейчас я заметила, что держу какой-то серый блокнот. Видно задумалась и не заметила, как брюнетка сунула мне его в руку. Я подошла к столу и отдала блокнот, потом присела на стул без приглашения, опустила сумку на пол. Стало жарко, я расстегнула куртку и стала оглядываться. И здесь висели фотографии красавиц и красавцев, а также дипломы в рамочках и настенный календарь за 2001 год. Скоро новый год уже… Внимание привлекли гитары, стоявшие на подставке у окна – одна обычная, другая серебристая электрогитара. Странное сочетание пластической хирургии с рок-музыкой.
- Пойдём, - поднялась со своего кресла женщина, - сними верхнюю одежду. Вещи можешь оставить здесь, мы еще вернёмся.
- А обувь? – я уже разделась до футболки, вздохнув с облегчением, жарковато всё-таки.
- Тапочки есть? – уловив мой кивок, кивнула в ответ. – Надень их.
- А куда мы?
- В смотровую. Я должна увидеть фронт работы, сделать назначение на утро. Не бойся, это не больно.
Странно, я приехала проконсультироваться для начала, даже денег много не брала. А меня, похоже, лечить уже собрались. На всякий случай вытащила из сумки свои прежние фото, вдруг понадобятся. Пришли мы в другой кабинет, весь в белом кафеле, очень светлый, даже слишком. Свет резал глаза после полутёмного коридора, сильно пахло хлоркой. Меня усадили на высокое кресло и стали разглядывать лицо. Перед глазами, вернее перед одним глазом, мотался бейдж на голубом стерильном халатике доктора. «Эстель Бонье» - прочитала я про себя. Хм, неужели и правда француженка, даже акцент немного есть. Я перевела взгляд на ее лицо, женщина хмурилась и качала головой, не нравился ей фронт работ.
- Qu’en pensez vous? Mes affaires sont mauvaises? (Что думаешь? Плохи мои дела?) – спросила я ее на французском языке. Эстель удивлённо взглянула на меня и улыбнулась.
- Нет, я смогу тебе помочь, не бойся… - ответила она мне тоже на французском. – Ты француженка?
- Нет, моя бабушка родилась во Франции…
- Где именно?
- Марсель.
- А я парижанка… ты хорошо говоришь на моём языке! – восхитилась она.
- Это мой второй язык, с рождения его выучила, - пояснила я и предложила:
- Хочешь, будем только на нём разговаривать?
- Буду признательна! Здесь никто не знает моего родного языка… а мне иногда так хочется слышать родную речь.
На том и закончился осмотр, мы вернулись в кабинет Эстель. Она спросила, голодна ли я, а потом стала собирать на стол всё, что нашлось в шкафах.
- Утром, до завтрака, в половине восьмого сдашь кровь и мочу на анализ, а в девять придут другие врачи, будем осматривать тебя. Ну и планировать ход лечения. Но уже сейчас могу сказать, что операций будет несколько, глаз за одну не исправишь, скорее всего нужно будет в три этапа всё делать. Еще я назначу консультацию окулиста, твой глазик вроде не повреждён, только веко и мышцы нарушены… А вот с губами уже легче, может одной операцией обойдёмся. Ещё нужно иссечь рубцы на лице… так грубо сделали, жуть. Тебя еще и ваши врачи изуродовали хорошо. А мы сделаем так, что и следа не останется!
Я поставила недопитую кружку с чаем на стол и машинально потянулась к длинному кривому шраму на правой щеке. Он начинался у виска и доходил почти до подбородка, придавая моему лицу зловещий вид. Сердце забилось с удвоенной силой, неужели я смогу стать прежней?
- А сколько это будет стоить? – вырвалось у меня.
- Мы все подсчитаем. Оплатишь после всех процедур, по факту, только придётся аванс внести двадцать пять процентов… Ой! Может, у тебя денег нет?
- Есть. Я могу сразу всю сумму внести, только деньги не с собой… в банке.
- Тогда просто переведёшь деньги на счет клиники и всё. Ты сообщила родным, что доехала?
- Нет… хотела позвонить из гостиницы.
- Позвони сейчас. Или поздно уже? Время одиннадцатый час… - Эстель протягивала мне сотовый телефон, я такой только в рекламе по телевизору видела. Хорошая вещь, можно с собой таскать. Если деньги останутся, то куплю себе такой же.
- Я не умею… по такому.
- Ничего сложного, только код города своего набираешь.
С помощью Эстель я позвонила бабушке и успокоила ее, сказала, что я доехала хорошо, и уже в клинике. Бабуля так ласково со мной говорила, переживала без вестей… наверное.
17.
Никак не могу заснуть. В голове вертится сегодняшний необычный день, лица новых людей и тревога за будущее. Меня поселили в двухместную палату со всеми удобствами. Соседняя кровать пустовала, и меня это очень обрадовало, с некоторых пор я совсем не люблю людей. Я и раньше держалась обособленно, избегая толпы и тусовок, а после того, что со мной случилось, даже хорошо знакомым верить перестала. Только бабушка и наша соседка Анечка остались в моей жизни, которые далеко сейчас.
В комнате имелось всё для проживания. Стерильно чистый туалет и ванная, шкафы, куда я сложила свою одежду и повесила куртку, небольшой телевизор на тумбочке и маленький столик с двумя стульями. Приняла душ и с удовольствием растянулась на удобной кровати. Сломанная нога распухла и ныла после тяжелого дня, но я почти не обращала внимания на нее. Я думала об Эстель, которая ни одного вопроса не задала, разглядывая мои шрамы. Будто ее не интересовало, откуда они, как я их получила. За это я была благодарна ей, не хочется рассказывать эту гнусную историю. Интересно, а отсюда можно выходить в город? Погулять, например, или купить необходимые вещи. Мне срочно нужна зубная паста, свою где-то посеяла, наверное, в поезде утром забыла, когда умывалась. Рассеянная стала.
Утром меня разбудила нянечка в голубом халате с синей полоской по карману и подолу. Она сказала, что нужно делать, оставила маленькую баночку в ванной на раковине, для анализа. Она велела мне прийти в холл, чтобы сдать кровь на анализ. Я глянула на настенные часы – семь утра. Началось! Быстрее бы уже всё осталось позади.
С наполненной баночкой в руке я вышла в коридор и пошла в сторону небольшого холла, где собралось несколько человек, а молодая девушка в белом халате сидела за столом рядом с ящиком с пробирками и что-то писала. Другая, постарше немного, уже брала кровь у женщины в розовом халате. Я села на диван, не зная, что мне делать дальше. Может, вызовут? Так и вышло. Только вернулась в палату, как мне принесли завтрак. И снова новый человек, который, не смущаясь, мне «тыкает». И это так по-домашнему…
- Доброе утро! Приятного аппетита тебе! Ешь, я потом заберу грязную посуду.
- Вы всем в палату еду носите? Я думала, что в столовую идти нужно.
- Есть и столовая, если хочешь, я тебе там в обед накрою. Просто здесь люди не простые, многие стесняются своих… травм, так что… Ну что, обедать в столовую пойдёшь?
- Нет… если можно, то здесь…
- Хорошо.
