– Последний этап тура – это еще двадцать три города по всей территории США, – уточнила Эвелин. – Я переживаю за тебя, Миллер. Ты слишком сильно отдаешься сцене, ночь за ночью.
– Потому что фанаты это заслуживают. Если они готовы ради меня так швыряться деньгами, то я выложусь на полную. Выступлю на пике своих возможностей, каждый вечер, каждый концерт.
Эвелин начала было спорить, но к нам подошел Саймон, отвечавший за оборудование, и надел мне на шею электрогитару.
– Просто… будь осторожен, – произнесла Эвелин тоном, который мне совсем не понравился. Тихим и полным тревоги.
Два года назад она была дерзкой, кокетливой девчонкой, и мне много раз приходилось напоминать ей, чтобы она не переступала со мной черту. Но в последнее время она стала мягче, наблюдала за мной, когда думала, что я не смотрю. Деловая, умная, умеющая общаться с людьми, она могла бы уже основать собственную пиар-компанию. Путевка в жизнь ей более чем обеспечена, но Эвелин все равно оставалась со мной, таскала забытые мною вещи и выбирала одежду для фотосессий.
Еще одна причина довести этот тур до конца.
Мое сердце принадлежало Вайолет. Единственной и навечно. На пути меня всегда ждало множество девушек, желавших привлечь к себе внимание, но сколько бы группа ни устраивала вечеринок после концертов, я оставался в стороне. Я не мог пить, потому что кто-нибудь обязательно сделает компрометирующий снимок, который разобьет сердце Вайолет.
Сам с этим прекрасно справлялся, благодарю.
Я поправил на шее ремень и двинулся к концу коридора. Впереди ждала сцена, за ней – толпа. Огни погасли, и океан зрителей заволновался огоньками двадцати тысяч светящихся палочек.
– Десять секунд, – пробормотала Эвелин в микрофон. Она прислушалась, ожидая отмашки от директора шоу, затем легонько подтолкнула меня под руку. – Иди.
Я на мгновение закрыл глаза, как делал перед каждым концертом.
«Для тебя, Вайолет».
Все было для нее. Когда я выходил на сцену, я мог любить ее. Посылал во Вселенную сигналы любви и надеялся, что они достигнут Вайолет и она их почувствует. Я просто должен выдержать этот тур, сделать что-то хорошее для этого мира, а затем буду с ней. Творить добро – вот как я мог стать парнем, которого заслуживала Вайолет.
Существовал миллион способов прожить на Земле, но только один имел значение.
Я позволил нарастающему гулу толпы наполнить меня. Их энергия меня поддерживала. Я подпитывался ею каждый вечер, и отдавал обратно потом и слезами.
Я шагнул на сцену, следуя за цветным скотчем на полу, отмечающим мой путь в темноте к микрофонной стойке. А потом на меня упал одинокий луч зеленого света. Стадион словно сошел с ума, оглушая лавиной звуков. Я закрыл глаза и отдался на ее милость. Меня переполняла благодарность за то, что так много людей хотели услышать мои слова. Позволяли мне обнажить душу и каждый вечер рассказывать на сцене свою историю.
Каждый вечер на шаг приближал меня к Вайолет.
Дождись меня
Медленный поцелуй разжигает пожар,
Ты улыбнулась мне, солнца вкус на губах.
Мы справимся вместе, но по одному.
Плача прощались, проклинали судьбу.
Ты звала мое имя.
Я тебя звал домой.
Ты меня дождись.
Ты меня дождись.
Когда шум нарастает,
Положи просто трубку.
Я больше не вынесу этого звука.
Пустую кровать, бесконечный путь,
Холодное море, в нем бы не утонуть.
Прошу, ты меня дождись,
Ты меня дождись.
Со мной говорят, но в мыслях я далеко.
Все они для меня на одно лицо.
Я тебя средь толпы
Не устаю искать.
Тяжело любить, тяжело догнать.
Взлетел высоко, да все равно разобьюсь.
Прошу меня дождись,
Пока я ищу.
Когда шум нарастает,
Положи просто трубку.
Я больше не вынесу этого звука.
Пустую кровать, бесконечный путь,
Холодное море, в нем бы не утонуть.
Прошу, ты меня дождись,
Ты меня дождись.
Каждую ночь снова все по кругу,
Во всех моих снах только ты, подруга.
Я ложусь в постель, и мысли все о тебе,
Но когда проснусь, ты растворишься во сне.
Ты меня дождись,
Ты меня дождись.
Точно знаю, такое нельзя сыграть.
Я останусь здесь, до конца буду ждать.
Однажды нам станет легче, держись.
У нас вырастут крылья, и мы взмоем ввысь.
Я прошу тебя, детка,
Ты меня дождись,
Ты меня дождись.
Я ушел со сцены весь в поту. Остальные ребята хлопали в ладоши и поздравляли друг друга. Дэн, басист, шагал рядом со мной по коридору, в моих ушах все еще отдавалось эхо музыки и воплей двадцати тысяч фанатов.
– Эй, парень, отличное шоу, – сказал он.
– Спасибо, ты тоже молодец. – Мой стандартный ответ.
– Откуда взялась эта последняя? – спросил клавишник Антонио. – «Дождись меня»? Ее точно не было в плане.
– Да, извини, – ответил я. – Написал ее в самолете. Нужно было опробовать на сцене.
– Круто вышло, чувак.
– Спасибо.
Он нахмурился и окинул меня взглядом.
– Ты в порядке? Выглядишь бледнее обычного.
– В порядке, – отрезал я, хотя часы уже начали пищать, что показатели падали.
«Черт. Слишком высокие перед концертом. Слишком низкие после».
– Эй, Миллер…
– Я разберусь.
Усилием воли я заставил себя поторопиться в личную гардеробную. Там ждала Эвелин вместе с другой ассистенткой, Тиной Эджертон, которая готовила мне еду и напитки после концерта.
Глаза Эвелин расширились, когда она оторвалась от телефона.
– Господи, Миллер… Я звоню доктору Брайтону.
– Нет, – сказал я, тяжело рухнув в кресло. Рубашка насквозь промокла от холодного пота. – Просто дай мне мою аптечку.
Эвелин поспешила выполнить мою просьбу. Пока Тина наливала мне стакан апельсинового сока, я запихнул в рот горсть леденцов с глюкозой. Они обе знали правила.
– Спасибо. Вы свободны. Можно мне мой телефон, Эв?
Эвелин медленно протянула телефон.
– Ты уверен? Ты все еще выглядишь…
