– А можешь сфотографировать нас втроем? – попросил папа, протягивая Риверу телефон. – Сегодня особенный день.
Мама смягчилась, и я встала между родителями. Мы втроем, с улыбками на губах. Последняя фотография, на которой мы вместе, в нашем доме.
Ривер отвез меня к себе для еще одной фотосессии. Контраст между его родителями и моими был разительным. Нэнси и Джерри Уитмор суетились вокруг нас с непринужденными улыбками и искренним смехом. Но в доме Уитморов витало другое напряжение. Джерри пожал Риверу руку и похлопал его по спине, словно они заключили сделку.
Нэнси поцеловала меня в щеку.
– Он сказал мне, что ты стала ему очень хорошим другом.
– Ривер для меня тоже замечательный друг.
– Тогда это самое главное. Что вы оба счастливы. Желаю хорошо провести время сегодня вечером.
«С ней я тоже должна попрощаться».
Мне казалось, что моя улыбка – это плотина, сдерживающая эмоции. Стоит ей рухнуть, и все прорвется наружу.
Ривер пригласил меня поужинать в итальянское бистро «У Лилиан», где мы сели друг напротив друга за маленький столик на двоих. Ривер был безумно привлекателен в черном смокинге с темно-синим галстуком и камербандом
[15], которые подходили к моему платью, но мысленно я все равно представляла напротив Миллера. Он бы выглядел небрежно красивым, с щетиной на щеках, может быть, в темных джинсах, спортивном пиджаке и галстуке, который бы он постоянно оттягивал. Неидеальный, но прекрасный.
– Ты очень красивая, – произнес Ривер. – И с днем рождения.
– Спасибо.
– Но ты какая-то подавленная. – Он поигрывал вилкой. – Знаю, что ты предпочла бы быть сейчас с другим.
– А ты нет? – спросила я с теплой улыбкой.
Он начал было качать головой, но потом кивнул.
– Да, и я. Не обязательно на балу, но просто…
– Быть с ним.
– Да.
– Я тоже.
Наступило короткое молчание, а затем Ривер рассмеялся.
– Боже, ну мы и парочка. Нам нужно взбодриться, а не то я не знаю. Сегодня твой день рождения. Восемнадцать, верно? Теперь ты официально взрослая. Добро пожаловать в клуб. Дерьмо редкостное.
Я невесело рассмеялась.
– Знаю. Боже, мне кажется, что он сразу решил дать мне под дых. За один день пришлось повзрослеть и научиться самой отстаивать свои интересы.
– Ты имеешь в виду университет? Я думал, ты останешься здесь. В Университете Санта-Круза.
– Нет, – ответила я, чувствуя, как затрещала плотина. – Бейлор, Техас.
– Ого, серьезно? А меня приняли в Университет Алабамы. Будем почти соседи.
– Ты действительно уезжаешь? Играть в футбол?
– А на что еще я гожусь? Я хотел бы остаться и работать в папином автосервисе, но он и слышать об этом не хочет. Его сердце настроено на НФЛ. Может быть, когда он уйдет на пенсию, я возьму на себя управление фирмой. Тогда смогу вернуться и быть…
– Дома, – закончила я.
– Ага, – ответил Ривер. – Дома.
Ужин был восхитительным, и мне каким-то образом удалось не уронить ни кусочка лапши на платье. Ривер как раз попросил чек, когда в сумочке зажужжало сообщение от Миллера.
Вот-вот сяду в самолет. Долгий день, но они, черт возьми, сделали это. Мы заключили контракт! Взрыв мозга. Все расскажу, когда вернусь. Люблю тебя, Ви.
Я чуть не выронила телефон. Меня переполнила чистая радость, вытеснив все разочарования и душевную боль последних нескольких дней.
Ривер вскинул бровь.
– Хорошие новости?
– Самые лучшие. Я… я даже не могу поверить, что могу сказать это вслух, но Миллер заключил контракт с «Голд Лайн Рекордс».
– Да ладно? Так круто! Это благодаря каналу Эвелин?
– Ага, – ответила я с меньшим энтузиазмом. – Она предоставила ему площадку. И вообще, они его заметили благодаря ей.
Я быстро напечатала ответ.
О боже, поздравляю! Ты заслуживаешь всего самого лучшего, потому что ты и есть самый лучший. Я люблю тебя!!! Целую, обнимаю.
Сообщение было помечено как доставленное, но не прочитанное. Должно быть, самолет взлетел. Я отложила телефон.
Ривер поднял свой бокал.
– Выпьем за Миллера. Восходящую рок-звезду.
Моя радость за него в равной мере смешивалась с болью.
– За Миллера, – повторила я. Человека, с которым мне придется попрощаться.
22
Вайолет
Вдоль дорожек в Погонипском загородном клубе были развешаны гирлянды огней. Теплую ночь наполнял стрекот сверчков и аромат свежих цветов. Внутри бального зала диджей крутил Awolnation «The Best». Пары во всевозможных официальных нарядах танцевали, разбивались на группки, болтали, ели закуски со стола и пили искрящийся сидр.
– Эй, здесь Ченс, – сказал Ривер. – Давай подойдем.
– Конечно, – ответила я, но внутренне напряглась. В компании Ченса и еще нескольких футболистов были и их спутницы, включая Эвелин Гонсалес. Рубиново-красное платье невероятно ей шло.
Она окинула меня дерзким взглядом.
– Вайолет. Да ты огонь!
– Спасибо, ты тоже, – искренне ответила я. Алое платье облегало ее фигуру, а густые черные волосы волнами ниспадали на спину, искрясь на свету.
– О боже, ты слышала про Миллера? – воскликнула она. – Он подписал контракт!
– Да, он мне написал. – Я с болью подумала, не звонил ли он Эвелин первой, но тут же попыталась загнать ревность в дальний угол.
– Разве это не круто? – воскликнула она. – Не то чтобы я удивлена. Ни на секунду не сомневалась в своем мальчике.
«Ее мальчике».
Я собиралась попросить ее не говорить так о моем парне, но она придвинулась ближе.
– Послушай, Ви. Я должна извиниться перед тобой.
– За что? – осторожно спросила я.
– Что последнее время была такой холодной и отстраненной. Ну ладно, ладно. Я вела себя как настоящая стерва.
– Мне казалось, ты злишься на меня из-за звания Королевы Осеннего бала.
– Ах это. – Она махнула рукой. – Это было целую вечность назад.
