Холден пожал плечами, глядя в небо.
– Песню, может, и слышали, но ты обнажил душу и сердце. Люди не каждый день такое слышат.
Он ошибался. Я обнажил сердце не ради них, а ради Вайолет. А потом буквально бросил его ей в лицо. Слезы в ее глазах…
«Это была наша песня, и я ее отдал».
Входная дверь с грохотом распахнулась.
– Я сказал, убирайтесь на хрен с моей территории! – Ченс стремительно зашагал по дорожке. А за ним с мрачным и торжественным выражением лица следовал гребаный ублюдок Ривер, который, вероятно, подарил Вайолет в чулане ее первый поцелуй. По сравнению с разъяренным и пьяным Ченсом Ривер выглядел вполне трезвым.
«Да пошли вы».
Смеяться перехотелось, и я с трудом поднялся с травы. Холден вскочил на ноги и привлек внимание Ченса, запрыгнув на припаркованный на подъездной дорожке «Рейнджровер». Темноту ночи прорезал рев автомобильной сигнализации, замигали фары. Из дома поспешно вышла Эмбер, держа в руке мой футляр для гитары.
– Вот, – она протянула его мне. У нее были василькового цвета глаза. Светлые, тогда как у Вайолет темные. Ее волосы навевали мысли о солнце, а волосы Вайолет были чернее ночи. У Эмбер тонкие губы, а у Вайолет они пухлые и созревшие для поцелуя…
Ривер украл ее поцелуй. Все ее первые воспоминания получит он…
– Миллер?
– Ой, да, – спохватился я, забирая у нее футляр. – Странная ночь, черт побери.
– Ты прекрасно сыграл. Просто… невероятно.
– Да, спасибо. – Я понятия не имел, что ей сказать. Не с ней мне хотелось разговаривать.
Холден, смеясь, промчался мимо меня.
– Пора уходить.
– Пора уходить, – повторил я Эмбер, и меня снова стал разбирать смех. – Эм… увидимся?
Она слабо улыбнулась.
– Надеюсь на это.
Вдалеке завыли полицейские сирены, и Холден повел нас с Ронаном к черному седану, припаркованному на другой стороне улицы. За рулем сидел водитель в форме.
– Добрый вечер, Джеймс, – поздоровался Холден, когда мы забрались на заднее сиденье. – Не будете ли вы так любезны избавить меня и моих друзей от этого района?
Джеймс кивнул, и машина помчалась по темной аллее.
– Домой, сэр?
– Черт возьми, нет, – отмахнулся Холден. Он посмотрел на нас. – Есть идеи, джентльмены?
Я посмотрел на Ронана, и тот кивнул.
– В мое место, – произнес я и назвал Джеймсу адрес.
Джеймс припарковался на гостевой парковке возле моего комплекса «Лайтхаус», и мы вылезли из машины.
– Мило, – выдал Холден, разглядывая комплекс. – Афтерпати у mon amie Стрэттона?
– Не совсем. – Я кивнул на Джеймса за рулем. – Как долго он будет ждать?
– Столько, сколько потребуется. – Холден закурил гвоздичную сигарету и отмахнулся от дыма и наших любопытных взглядов. – Не бойся, Джеймсу хорошо платят.
– Ладно. Пойдем.
Мы с Ронаном двинулись к пляжу, перешагивая через острые камни и накатывающие волны прибоя. Если Холдена и огорчало, что его дорогая одежда промокла и испачкалась в песке, он не жаловался.
У рыбацкой хижины он осмотрелся, вглядываясь в темноту.
– Неплохо. Но небольшой ремонт не помешал бы.
Ронан развел костер перед хижиной. В тридцати ярдах от нас у берега пенился бескрайний черный океан, а над ним сияли миллионы звезд.
Я тяжело опустился на камень и вытащил несколько леденцов.
– Колеса? – поинтересовался Холден. – Делись с ближним, Стрэттон.
– Глюкоза. У меня диабет.
В его зеленых глазах мелькнуло искреннее беспокойство.
– Ты в порядке?
– Ага. Спасибо. – Я покосился на него. – Чем ты так разозлил Ривера Уитмора?
– Я сегодня многих позлил. Тебе стоит быть более конкретным.
– Квотербека. Когда вы играли в эту Семиминутную игру.
– Ах да. – Холден откашлялся, а потом пожал плечами, глядя на океан. – Не помню.
– Уверен?
– Похоже, ты разочарован.
– Я надеялся, что ты врезал ему по яйцам.
– Рассказать?
Тяжесть ночи и всего, что случилось – и не случилось, – давила на плечи, прижимала к земле. Все это меня утомило.
– Не сегодня.
– Вполне справедливо.
Ронан предложил нам пива из холодильника, который припрятал до этого в хижине.
Холден взял одно, я отмахнулся.
– Все еще неважно себя чувствую, – объяснил я и вытащил из рюкзака апельсиновый сок.
– Здесь хорошо, – протянул Холден через минуту. – Действительно хорошо, черт возьми. Как будто я могу просто… дышать полной грудью.
Я кивнул.
– И я.
– И я, – согласился Ронан.
– Парни, а вы часто здесь тусуетесь? – поинтересовался Холден, и я увидел в его глазах уязвимость. Защитные стены немного опустились. Пока что я видел его только в двух состояниях: холодным и собранным и дико пьяным. Впервые он больше походил на семнадцатилетнего парня без всяких масок.
– Почти каждый день, – я сделал глоток сока и переглянулся с Ронаном. Тот кивнул. – Ты тоже можешь приходить сюда. В любое время. Mi casa es su casa. Правда, это не дом. Как сказать по-испански: наша дерьмовая хижина – твоя дерьмовая хижина?
– Nuestra casucha es su casucha, – немедленно отреагировал Холден с безупречным испанским акцентом.
Мы с Ронаном обменялись взглядами.
– Ты говоришь по-испански?
– И по-французски. Еще по-итальянски. Немного по-португальски и по-гречески.
– Ты вундеркинд, что ли? – изумился Ронан.
– Так говорят, – ответил Холден, глядя на океан. – Мой IQ —153.
Я тихо присвистнул.
Холден кивнул.
– Кажется, довольно полезные навыки, да?
– Полезные? – Я фыркнул. – Все равно что иметь ключ к разгадке жизни.
Он усмехнулся.
– Если бы. По моему опыту это означает лишь, что бесконечные мысли в моей голове могут мучить меня более изощренным способом сразу на нескольких языках.
Я подождал, пока напряжение немного спадет, а затем небрежно спросил:
– Итак, мне направлять тебе свои домашние задания по электронной почте или предпочитаешь бумажную версию?
Холден заливисто рассмеялся, и мне показалось, что окутавшая было его тень рассеялась.
