Компания начала терять терпение, и Эвелин выбрала еще одного человека, который присоединится к Риверу.
– Холден Пэриш!
Компания, особенно парни, заохали и стали подталкивать друг друга локтями.
– Что за пещерные люди, – упрекнула их Эвелин. – Сейчас двадцать первый век, ради всего святого!
Холден отшвырнул стаканчик и, слегка покачиваясь, поднялся на ноги.
– Если я не вернусь через семь минут… подождите еще.
Все засмеялись, когда он скрылся в чулане.
– Повзрослейте уже, – бросила Эвелин хихикающим парням. – Моя игра. Мои правила.
Все выпили, кроме меня, и семь минут, отсчитанные Исайей, пошли на убыль. Через две минуты дверь чулана распахнулась, и оттуда пулей вылетел Ривер.
– Чертов придурок, – прорычал он и ринулся на кухню, как разъяренный бык.
Парни, казалось, собрались следом, но Эвелин была против.
– Игра еще не закончена. – Она выхватила следующую бумажку. – О! Это же я!
– Чушь собачья, – буркнул Ченс. – Просто кто-то жаждет нового парня…
Она показала своему бывшему средний палец, поправила топ-бюстье и исчезла в чулане. Но без Эвелин игра закончилась. Ребята встали и последовали за своим квотербеком на кухню. Джулия и Кейтлин хотели подождать Эвелин, но Миллер все еще общался с Эмбер всего в десяти футах от нас. Интимно.
Мне вдруг захотелось выйти на улицу и подышать свежим воздухом.
«Да что с тобой не так? Ривер пригласил тебя на свидание. Это же твоя мечта».
Все еще чувствуя себя как на лодке, мягко покачивающейся на волнах, я осторожно добралась до шезлонга возле бассейна. Через несколько минут меня нашли Эвелин, Кейтлин и Джулия.
– Что ж, это была пустая трата моего времени, – сообщила Эвелин, кипя от злости. – Ривер прав. Этот Холден – гребаный ублюдок. Псих.
– Что произошло? – встревоженно спросила я. – Он что-то сделал?
Она посмотрела на меня, как на дурочку.
– Нет. В том все и дело. Вместо этого он просто сидел и пел.
– Пел?
– Да, Вайолет. Он очень пьян и… – Девочки начали хихикать, но Эвелин бросила на них мрачный взгляд. – Ой, заткнитесь. Мне тоже нужно очень сильно напиться.
Она бросилась прочь, а Джулия и Кейтлин расхохотались.
– Ви, ты все пропустила. Эвви выскочила из чулана, а Холден на глазах у всех опустился на одно колено, исполняя серенаду из песни Шона и Камилы «Señorita».
Я нахмурилась.
– Но это же сексуальная песня.
Кейтлин покачала головой.
– Она не сочла сексуальным, когда он пел ей: «Я люблю, когда ты называешь меня сеньоритой». Довольно эпичное зрелище. Этот парень сумасшедший.
Джулия кивнула.
– Богатый, но сумасшедший. А жаль.
Я выдавила из себя улыбку и встала.
– Скажете Эвелин, что я ушла? Думаю, с меня хватит. Вызову такси.
– Уже? Сейчас только десять часов.
– Да, я…
Из глубины дома послышались крики и внезапный звон разбитого стекла. Музыка внезапно смолкла, и громко и отчетливо прозвучал голос Холдена Пэриша:
– Все заткнитесь на хрен.
И вот тогда я услышала это. Слабый перебор гитары.
Я поспешила обратно в дом. Столовая Блейлоков соединялась с гостиной. Холден стоял на обеденном столе. У его ног валялись осколки бутылки из-под текилы, поблескивая на свету и царапая полированное красное дерево. Он снова рявкнул на тех, кто продолжал болтать, и по его команде комната затихла.
Для Миллера.
Мой лучший друг играл на гитаре и пел «Yellow».
Наша песня…
Другие ворвались из кухни следом за мной, Ченс требовал ответа, что, черт возьми, случилось со столом в столовой. Я едва его заметила. Как и все остальные. Хриплый, низкий, идеальный голос Миллера под приглушенный перебор гитары целиком завладел темной комнатой. Его тон и подача были ненавязчивыми, мелодичными. Он открылся. Талант, который так долго скрывали, теперь вырвался на свободу и очаровывал всех слушателей.
Включая Эмбер Блейк.
Она сидела перед ним, скрестив ноги, с мечтательной улыбкой на губах. Глаза Миллера были закрыты; он не смотрел на нее с тоской, но сердце подсказывало мне, что он действительно мог это чувствовать.
«Какое тебе дело? Тебе нравится Ривер. Он пригласил тебя на танцы!»
Но Миллер впервые пел на публике, вместе с Эмбер. Может быть, для Эмбер. И он выбрал нашу песню. Сердце наполнилось радостью и болью – как будто от лихорадки меня бросало то в жар, то в холод.
Зрителей переполнял восторг. Кто-то зажег зажигалки, кто-то включил фонарик на телефоне, и темнота словно наполнилась звездным светом. Было так легко представить на месте гостиной погруженную в темноту концертную площадку, где на сцене в лучах прожектора сидел Миллер и играл на гитаре.
Я оторвала от него взгляд и заметила нависшую тень Ронана, который скрестил руки на груди и небрежно прислонился к стене, но при этом внимательно наблюдал за Миллером. Готовый защитить. Я оглянулась на Миллера, который теперь наблюдал за мной.
Наши глаза встретились, и он безжалостно удерживал мой взгляд, пока пел.
– Ради тебя я бы истек кровью.
Должно быть, я слишком много выпила, потому что внезапно меня затошнило. Я не могла пошевелиться. Живот скрутило таким тугим узлом, что я едва могла дышать.
«Что со мной происходит?»
Песня закончилась, и наступила тишина, пока Холден, все еще стоявший на обеденном столе, не бросил в потрясенную тишину:
– Да это же охрененно!
Гости вдруг разразились радостными возгласами и аплодисментами, и именно тогда я вырвалась из оцепенения. Я тоже захлопала. Хлопала так сильно, что запекло ладони, улыбалась так широко, что начало сводить скулы. Сердце переполняла радость и восторг, но по щекам катились слезы.
Миллер стал свидетелем моей реакции. Выражение его лица смягчилось, и он начал подниматься, но я протолкалась сквозь толпу к парадной двери и скрылась в ночи.
8
Миллер
«Я потерял ее».
Сердце уже разлетелось на миллион осколков, когда я наблюдал, как Ривер идет за Вайолет в чулан. И снова треснуло, когда она убежала.
«Беги за ней. Скажи ей. Сейчас».
Я собрался последовать за Вайолет, но внезапно появился Фрэнки Дауд со своими друзьями, Майки и Тэдом. Они окружили меня и оттолкнули назад.
– Ну-ка, посмотрите, кто сорвал нам вечеринку. Куда-то торопишься, Стрэттон? – поинтересовался Фрэнки, толкая меня. Нос скрывала марля и лейкопластырь, под обоими глазами залегли темные круги.
