– Но зачем им прятать тело? Почему не устроить нормальные похороны и не похоронить ребенка в семейном склепе на кладбище Магнолия?
– Потому что был третий ребенок. – Джек выдержал паузу, давая мне возможность переварить сказанное. – Нет, это не были тройняшки, хотя у всех троих был один отец. Но у третьего ребенка была другая мать, чем у близнецов.
– Но кто?..
Я замерла. До меня начало доходить, куда он клонит.
– Шарлотта, как лучшая подруга Камиллы, сопровождала молодоженов во время их медового месяца. Когда они вернулись, Камилла была беременна двойней, хотя вряд ли об этом догадывалась. Что, если Джон во время свадебного путешествия изменил молодой жене, и Шарлотта тоже была беременна? Будучи незамужней беременной женщиной, Шарлотта, чтобы скрыть свое пикантное состояние, вполне могла где-то спрятаться – возможно, даже в психиатрической больнице, где ее отец лечил пациентов. Такие случаи известны.
Я покачала головой.
– Но Бриджит Гилберт сказала, что слышала здоровый крик брата Корнелиуса, Уильяма. Она видела ребенка. – Чтобы сосредоточиться, я впилась ногтями в ладонь. Я должна была доказать Джеку, что он ошибается. Непременно должна.
– Бриджит видела только то, что ей было дозволено видеть. Ребенок Шарлотты мог быть где-то рядом. Возможно, будучи любовницей Джона, она жила в соседнем доме, прямо под носом Камиллы. Шарлотта была в комнате, помогая при родах. Когда родился первый ребенок, и он не дышал, она увидела свой шанс. Кто-то – Джон, Шарлотта или даже ее отец – принял решение поменять детей и спрятать тело мертвого ребенка, чтобы никто ничего не узнал.
– Разве Камилла не знала, что это не ее ребенок? – возразила я. – Я смотрю на Сару и Джей-Джея и точно знаю, что они мои. Я бы узнала их из сотен других младенцев – по запаху, по выражению лиц. По тому, как они выглядят. Мать сердцем знает такие вещи, Джек. Нельзя взять и сунуть ребенка ей в руки и сказать, мол, это твой.
Джек сочувственно посмотрел на меня в нежном свете позднего вечера. Мне хотелось сесть, как он меня и просил, но нет, он от меня этого не дождется.
– Камилла умерла в психбольнице, – негромко произнес он. – Возможно, поэтому все считали ее сумасшедшей – она не верила, что ребенок, которого она якобы родила, был ее собственным. Подумай, Мелли. Подумай, как просто это было сделать в то время. Доктор Прингл, возможно, как друг семьи, а может, за хорошую мзду отправил Камиллу в сумасшедший дом, якобы для лечения психоза. Ведь разве мать не сошла с ума, если она отказывается признать собственного ребенка?
Я покачала головой.
– Это полная бессмыслица. Как это могло убить ее в двадцать один год? – Мы посмотрели друг другу в глаза, и, кажется, оба поняли. Я открыла было рот, но не произнесла ни слова.
– Камилла была молода, – мягко продолжил Джек, – и за год до своей смерти писала матери про обеденный стол и о том, как прекрасно она проводит время в свадебном путешествии. Трудно представить, чтобы молодая женщина, у которой впереди была целая жизнь, так быстро умерла от психоза. – Он на миг умолк. – Если только причина смерти не была иной. Свидетельство о смерти подписал отец Шарлотты. Это был уважаемый врач, и никто не усомнился в его заключении.
– Нет, Джек. Нет. Ведь тогда это убийство. Они были лучшими подругами.
– К сожалению, такое бывало, и не раз. Подумай, что выиграла Шарлотта. Она стала бы женой, матерью сына, воспитанного как законный наследник, хозяйкой прекрасного дома. В 1861 году это было намного лучше, чем просто быть любовницей мужа своей подруги.
Я ничего не сказала, и Джек продолжил. Его голос был тихим и вкрадчивым, словно он пытался убедить меня, переманить на свою сторону, я же упорно отказывалась это сделать.
– Думаю, призрак Камиллы начал появляться в доме лишь после того, как были найдены останки ее ребенка. Наконец-то она узнала, что случилось с ее детьми. С обоими.
Мои ноги подкосились, и я снова села в кресло-качалку. Джек попытался взять меня за руку, но я оттолкнула его.
– Мелли, все логично. Невин Вандерхорст – прямой потомок внебрачного сына Шарлотты, которого они назвали Уильямом, выдав его за ребенка Джона и Камиллы. Джордж Гилберт – потомок Корнелиуса, одного из двух законных сыновей Джона и Камиллы, отданного чужим людям из-за его физического уродства. Не будь он отдан Бриджит Гилберт, а воспитывайся он здесь своими биологическими родителями, этот дом по праву принадлежал бы его наследникам.
– Но законы о наследовании больше так не действуют, – возразила я, увидев проблеск надежды. – Как Гилберты могут претендовать на то, что я унаследовала добросовестно?
– Потому что, если они оспорят завещание Невина Вандерхорста в суде, суд может вынести решение в их пользу, так как они являются законными наследниками. В их жилах течет кровь Вандерхорстов. А в тебе – нет, и ты унаследовала дом от человека, чья родословная была незаконной. И чье появление на генеалогическом древе могло быть связано с убийством.
– Но ведь сейчас двадцать первый век. Они не понимают, что сейчас все по-другому?
– Увы, присяжные часто сочувствуют жертвам – в данном случае бедному Корнелиусу и его наследникам. Даже безнадежные дела выигрывались в прошлом именно по этой причине.
Я закрыла глаза, лишь бы не видеть дом с его колоннами в виде башни ветров, входную дверь со стеклом от «Тиффани», то, как свет падал на сад, заливая все золотым светом, каким заливал уже более века. Это частица истории, которую можно подержать в руках.
– Я думала, ты на моей стороне, Джек.
– Так оно и есть, Мелли. И всегда был. Но я думал, что тебе нужна правда.
Я так резко вскочила с кресла-качалки, что оно со стуком ударилось о стену дома. Я поморщилась.
– Это лишь твоя версия правды. Я уверена, если дать мне время подумать, я бы нашла способ сложить все фрагменты в совершенно иную картину.
Джек выжидательно и не без сочувствия посмотрел на меня.
– Даже твоя мать считает, что этот призрак – обиженная сторона, и ты сама только что сказала мне, что тебе кажется, что она не пыталась навредить малышам, что она использовала твою любовь к детям, чтобы показать собственное горе. Все сходится… разве ты не видишь? Даже присутствие Луизы имеет смысл. Невин был ее сыном, и он завещал тебе дом. Как его мать, она здесь, чтобы защищать его интересы.
– Как, по-твоему, почему Луиза подарила колыбель музею? – спросил Джек, наклонившись ко мне ближе. – Должно быть, она обнаружила посылку от Бриджит Гилберт, в которой было крестильное платьице Корнелиуса, и, чтобы укрепить свое положение как матери единственного известного наследника Вандерхорстов, она отдала колыбель. Это был ее способ защитить сына, сказать Бриджит Гилберт и всем остальным, что есть только один наследник и его зовут Невин.
Я помассировала виски, пытаясь рассортировать услышанное в четкий, упорядоченный список, а также восстановить одну недостающую деталь.
