– Папа, это не твоя вина. И это я посоветовала тебе проконсультироваться с экспертом, и я согласилась со всем, что он сказал. Просто был неподходящий момент.
Я встала и налила себе из-под крана воды, но все равно не смогла смыть неприятный привкус во рту.
– Мы с твоей матерью хотели продать ее дом, но она купила его на самой высокой рыночной цене, и сейчас никто не готов платить столько, сколько он стоит. И она не может получить вторую закладную, потому что сейчас дом стоит меньше, чем она заплатила за него, и она не накопила никакого капитала.
– Пап, прекрати. Я никогда не попрошу маму продать ее дом. Это отдельный вопрос, и мне нужно с ним разобраться. Не так, так эдак. Мы только что выставили на продажу квартиру Джека. Сейчас не лучшее время продавать квартиру во Французском квартале, но мы будем вынуждены пойти на убытки от продажи, если действительно окажемся без средств. Но на следующей неделе я выхожу на работу, а книга Джека только что продана после опциона, и он получил очень хороший аванс. Наконец-то у нас снова есть доход. Так что с нами все будет в порядке. И, надеюсь, капитальный ремонт позади.
Увы, мои слова, похоже, на него не подействовали.
– Все это хорошо, Мелани. Но есть еще одна вещь, и ее нужно учитывать.
Я откинулась на спинку стула и мысленно взяла себя в руки.
– Какая?
– Гилберты. Сличение ДНК говорит не в твою пользу, моя дорогая. Если им нужен этот дом, а закон говорит, что он их, то ты проиграешь суд. Но я видел их. Замечательная пара, очень милая, но у меня не сложилось впечатления, что они и вправду хотят бросить Нью-Йорк и переехать всей семьей в Чарльстон. Но то, что по праву принадлежит им, принадлежит им. Если только…
– Что, если только?
– Если только ты не захочешь его у них выкупить.
Я мгновение помолчала, и до меня, наконец, дошло.
– Но теперь у меня нет на это денег.
– Верно, – сдавленно прошептал отец, и на какой-то ужасный миг мне показалось, что он расплачется. В гостиной пробили напольные часы, невыносимо печальным, траурным звоном.
– Папа? – сказала я. Наверно, в моменты кризиса мы все возвращаемся в детство, когда на вопросы обычно бывали ответы. – Что я должна сделать?
Прежде чем поднять на меня глаза, он долго смотрел в кофейную кружку.
– ДНК рассказывает только часть истории. Возможно, остальные факты будут в твою пользу. Тебе лишь нужно узнать, какие именно. – Он покачал головой, как будто спорил сам с собой. – Я знаю, что сегодня вечером сюда придет твоя мать, и я могу догадаться почему. Просто сделайте все возможное, чтобы узнать всю историю.
От удивления я вытаращила глаза.
– Ты хочешь сказать, что теперь веришь нам?
– Я поверю, – сказал он, ткнув указательным пальцем в столешницу, – во все, что угодно, если только это поможет тебе. Просто делай то, что считаешь нужным. – Из монитора на кухонной стойке донеслось хныканье младенца. Отец посмотрел на него, как будто увидел впервые. – Мне казалось, что дети в саду.
– Так и есть.
Его взгляд скользнул вдоль шнура до того места, где вилка была выдернута из розетки.
– Он на батарейках?
Я покачала головой.
– Она испустила дух, и у меня не было возможности ее заменить.
Он повернулся ко мне, и наши взгляды встретились. Наконец он встал, затем наклонился и поцеловал меня в щеку.
– Просто делай то, что считаешь нужным, – сказал он и вышел через заднюю дверь.
Я проводила его взглядом. Внезапно детский плач прекратился, сменившись гнетущей тишиной. И в этой тишине глухой, замогильный голос, за которым не билось никакое сердце, произнес одно слово: «Мое».
Глава 31
После того как Амелия и Джон уехали с малышами, а мать Олстон забрала обеих девочек, я, едва дыша, рухнула в одно из белых плетеных кресел-качалок на крыльце. Джек поднялся по ступенькам на веранду и встал передо мной.
– Можешь не переживать за малышей, Мелли. С моими родителями они будут в полном порядке. У них уже есть большой успешный опыт.
Я даже не нашла в себе сил улыбнуться.
– Здесь был мой отец. Он ждал, когда я приду в кухню. – Я сглотнула комок и пообещала себе, что не разревусь. – Он пришел сказать мне, что мы разорены. Если дело дойдет до того, что нам придется выкупать у Гилбертов дом, мы не сможем это сделать.
Он сел в качалку рядом со мной.
– Я в курсе.
Наши взгляды встретились. Гнев мгновенно взял верх над моим чувством беспомощности, чему я была даже рада.
– Ты в курсе? Но как? И почему ты не сказал мне?
Джек глубоко вздохнул. «Интересно, – подумала я, – как давно он все знал и носил в себе, ожидая, когда я все узнаю сама».
– Прямо перед тем как ты родила, ко мне приехал Рич Кобилт. Он сказал, что банк вернул чек твоего отца, и спросил, не могу ли я помочь ему получить деньги. Я заплатил ему, а затем поехал к твоему отцу. Он рассказал мне всю историю.
Я резко встала, слишком взвинченная и злая, чтобы просто сидеть и раскачиваться.
– Но ты мне не сказал! Это мой дом, Джек. Ты не подумал, что я должна знать?
– Ты была на постельном режиме, Мелли. Я попросил твоего отца подождать, пока не родятся близнецы. Вот тогда пусть он все тебе скажет. Он так долго тянул, потому что советовался с людьми, что можно в этой ситуации сделать. Он надеялся сообщить тебе хорошие новости.
Я с такой силой хлопнула ладонью по перилам крыльца, что даже поморщилась от боли.
– Замечательно. Ты, часом, не скрывал от меня еще что-то?
– Сядь, Мелли. Сядь, и мы поговорим.
Я медленно повернулась. Внезапно мне стало муторно.
– Я права? Есть что-то еще?
Он протянул ногу, зацепил мою качалку и притянул ее ближе.
– Сядь, и мы поговорим.
Вместо этого я оперлась на перила веранды и скрестила на груди руки, пытаясь сделать вид, будто я спокойна как танк, даже если внутри меня всю трясло. Особенно когда Джек так смотрел на меня, и в угасающем свете дня его глаза казались темнее.
– Что ж, рассказывай.
– Хорошо, – сказал он, откидываясь на спинку кресла. – Я расскажу тебе то, что, по моему мнению, является реальной историей этого дома и как он стал твоим. Думаю, тебе стоит сначала это услышать, прежде чем ты решишь, что тебе делать дальше, хорошо?
Я неохотно кивнула. Джек продолжил:
– Если тебе покажется, что мои словам противоречат фактам, дай мне знать. Но вряд ли ты это сделаешь.
– Говори, – сказала я.
– Многое из того, что я скажу, покажется второстепенным, но если сложить все воедино, это начинает обретать смысл, – мягко сказал Джек, как будто ему казалось, будто мой разум видит лишь то, что мне хотелось видеть. – Думаю, Камилла Вандерхорст родила мальчиков-близнецов в марте 1860 года. Один родился мертворожденным, либо умер вскоре после того, как появился на свет, и был похоронен в фундаменте, поскольку, как мы знаем, в это же время в доме велись работы.
