– Говорите четко и не забывайте улыбаться! – крикнула она им вслед.
До начала спектакля оставалось двадцать минут. Группы родителей и гостей стояли снаружи и болтали перед высокими красными готическими дверями внушительной кирпичной церкви с высоким шпилем, возвышавшейся над этой частью Кинг-стрит.
Я заметила Купера и Олстон Равенель, как только они увидели нас. Олстон бегом бросилась нам навстречу. Купер шагал более степенно, как то и положено кадету. Олстон обняла меня и поцеловала в щеку, а затем удивила Джека, расцеловав и его.
– Я удивлена, что тебя нет в спектакле, – сказала я ей.
– Я боюсь сцены. Но я помогаю с освещением, так что мне нужно бежать. Я лишь хотела поздороваться и сказать Ноле, что вы здесь. Мне кажется, она нервничает, но не говорите ей, что я это сказала. – Олстон помахала нам и поспешила прочь. Ее осанка, как всегда, была идеальной. Даже шагая быстрым шагом, она вполне могла нести на голове стопку книг.
Купер протянул мне руку, и я пожала ее, а затем протянул ее Джеку. Поколебавшись всего секунду дольше необходимого, Джек взял его руку.
– Купер, – сухо сказал он.
– Сэр, – ответил Купер.
Я посмотрела на их рукопожатие и задалась вопросом, не слишком ли оно сильное, чем того требовала ситуация.
– Ты сидишь с родителями? – спросил Джек.
– Нет, сэр. Бабушка и дедушка Нолы были настолько любезны, что предоставили мне место в первом ряду.
– Ну кто бы мог подумать! – без тени улыбки сказал Джек.
– Да, сэр, – ответил Купер. Судя по его улыбке, холодный прием Джека его нисколько не смутил.
Он извинился и направился к стайке друзей. Джек посмотрел ему вслед.
– Джек, он славный парнишка. Или ты предпочел бы татуированного уголовника на мотоцикле с пачкой сигарет в рукаве?
– Я бы предпочел, чтобы следующие десять лет Нола провела в монастыре в Ирландии. – Он фыркнул, и я едва не расхохоталась. – Я знаю, что ему нужно – все парни одинаковые. Ее деньги – всего лишь бонус.
– О чем ты говоришь? Они даже не встречаются. И даже если бы встречались, сомневаюсь, что это было бы как-то связано с деньгами.
– Она только что получила свой первый гонорар за песню «Глаза моей дочери». Его хватит, чтобы оплатить учебу в колледже, да еще останется. И это только ее первый хит. Песню по-прежнему усиленно крутят по радио, а Apple, возможно, использует видеоролик с ней в своей рекламе айподов.
– Потрясающе! Но я удивлена, что она ничего не сказала мне.
– Она сама узнала только вчера. И собиралась рассказать всем сегодня за ужином после спектакля.
Как ни странно, но у меня отлегло от сердца, как будто тот факт, что она ничего не сказала мне, означал, что я для нее значу меньше, чем она для меня.
– Не волнуйся, я сделаю вид, что слышу это впервые.
Пройдя в черные железные ворота, мы ступили на выложенный черно-белой плиткой пол, что вел к ступеням и главной двери. Я посмотрела на квадраты, уложенные так, чтобы напоминать ромбы, и они как будто поплыли ко мне, а затем стали покачиваться взад-вперед, словно были жидкими. Я застыла на месте и схватила Джека за руку.
– Мелли? С тобой все в порядке?
– Да. Наверно. Просто головная боль как будто переходит в легкую мигрень. У меня перед глазами все плывет.
Взяв меня за локти, он подвел меня к ступеням церкви и, усадив, вынул из кармана пиджака телефон.
– Я звоню доктору Уайз, – пояснил он.
Я хотела возразить, но моя голова пульсировала болью, а черно-белые плитки продолжали двигаться у моих ног. Не думая о том, что делаю, я наклонилась ниже и легла щекой на верхнюю ступеньку.
– Мелли! – Голос Джека прозвучал как будто издалека.
– Спасибо, что разрешил мне положить голову тебе на колени, – пробормотала я.
– Ты о чем?
– Ммм? – Его слова не имели смысла. Я отчетливо ощущала мягкие колени под головой и руку, убирающую мне с лица волосы. Джек заговорил в телефон, но я больше не воспринимала его слов. Я смутно видела Купера, затем Джек что-то сказал ему, и Купер исчез в здании. Вокруг меня столпились люди, но я не обращала на них внимания, сосредоточившись на нежной руке на моем лбу, которая облегчала мою головную боль.
Сквозь туман прорвалась сирена, и я услышала рядом с моим ухом голос Джека.
– Потерпи, Мелли. Потерпи, ладно? Скорая помощь почти здесь. С тобой все будет хорошо. Просто потерпи.
Я услышала свою мать, затем Амелию. Их голоса звучали тихо и успокаивающе, но они говорили с Джеком, а не со мной. Я чувствовала руки Джека поверх моих, а потом он взял мою голову. Я было запротестовала, хотела спросить, что стало с теми нежными руками, но как только он коснулся меня, все остальное уже не имело значения.
Сирена сделалась громче, но ее звук был приглушен, как будто кто-то зажал мне уши ладонями, чтобы он меня не тревожил.
Вокруг меня суетились какие-то люди. Затем передо мной возник новый человек в чем-то вроде форменной рубашки. Меня внезапно подняли в воздух, а затем положили на что-то твердое. Руки Джека выскользнули из моих. Я попыталась произнести его имя, но мои слова рассыпались прежде, чем слетели с моих губ.
А потом я почувствовала на своем лбу губы Джека. И очень тихо, словно издалека, услышала:
– Я люблю тебя, Мелли. – Нежная рука вернулась к моему лицу, нежно его поглаживая, и я поняла, что Джека больше нет. Мою руку ужалил укол иглы, и я услышала, как хлопнула дверь. Я открыла было рот, чтобы выкрикнуть имя Джека, попросить его повторить то, что он только что сказал, так как не была уверена, вообразила я эти слова или нет.
– Я тоже тебя люблю, – ответила я, но слова, будто горькая пилюля, растворились на моем языке, и я, опустошенная, наконец закрыла глаза и позволила себе погрузиться в забытье.
Глава 24
– Это несправедливо, – испуганно промямлила я. Впрочем, «испуганно», это еще мягко сказано. – Я всегда была такая здоровая. Может, это ошибка.
Мать сидела на краю моей кровати, поглаживая мои волосы, и это движение окутало меня сильным чувством дежавю.
– Никто никогда не говорил, что жизнь справедлива, Мелли. Лучше взгляни на положительную сторону: ты здорова, дети здоровы, и твой врач не требует от тебя оставаться в больнице.
Я вздохнула.
– С одной стороны, вероятно, ты права. Но доктор Уайз приказала мне лежать на левом боку в постели целых три месяца. Сдается мне, она нашла это в «Журнале средневековых пыток». Вероятно, у нее есть подписка.
– Милая, преэклампсия – это серьезно. Тебе повезло, что Джек был там и сообразил вызвать скорую. И у тебя есть я. Мы с ним плюс миссис Хулихан сможем постоянно заботиться о тебе и младенцах, пока они не родятся. Это наша общая забота, согласна?
