– Означает ли это, что вы просите об интервью?
– Поверьте, скорее ради вас, чем ради себя. У меня уже есть копия письма Бриджит Монахан Гилберт и фотографии крестильного чепчика, а теперь происходит эксгумация, и в конечном итоге мы получим ее результаты. Этого более чем достаточно, чтобы заполнить как минимум три колонки. Было бы просто некрасиво, если бы женщина, унаследовавшая все – от старика, которого она видела только раз, – отказалась общаться со СМИ.
Я посмотрела на Томаса. Тот ободряюще мне кивнул.
– Тогда ладно. Хотя, если честно, мне нечего добавить. Все, о чем сообщалось до сих пор, для меня тоже ново. Я знаю лишь то, что отец мистера Вандерхорста и мой дед были старыми друзьями, и он, похоже, решил, что этой дружбы достаточно, чтобы завещать мне свой дом.
– То есть это никак не связано с тем, что мистер Вандерхорст считал, что вы способны видеть призраков, и вы утверждали, что видели в саду дух его матери?
Все ясно.
– Где вы это слышали?
Она самодовольно улыбнулась.
– Читала книгу Марка Лонго. Ребекка Эджертон дала мне ее гранки для предварительного ознакомления.
Я открыла рот, чтобы спросить, откуда Марк мог узнать о призраке Луизы, но осеклась. Ребекка. Та самая женщина, которая теперь не давала мне покоя, требуя, чтобы я пришла на примерку платья подружки невесты к ее свадьбе. В ответ на уловку моей кузины я была готова кричать и топать ногами. Но я понимала: отчет о моем приступе гнева попадет в воскресную газету, и вместо этого я спокойно улыбнулась.
– Мистер Вандерхорст был старый, но очень милый человек. Вот почему я сегодня здесь… чтобы засвидетельствовать свое почтение. Во время нашей первой и единственной встречи я позволила ему поверить в то, во что он хотел поверить, потому что думала, что это сделает его счастливым.
– Или же потому, что вы хотели создать между ним и собой некую эмпатическую связь, чтобы он не ломал голову, пытаясь решить, кому завещать свое имущество.
– Перестаньте говорить за меня. В тот день я приехала к нему домой после телефонного звонка, во время которого он согласился обсудить вопрос о выставлении дома на продажу. Я сказала ему тогда, что ненавижу старые дома. Ни разу в нашей беседе я не дала ему повода думать, что мне нужен его дом.
– Вы ненавидите старые дома? Разве они не ваша специализация в «Бюро недвижимости Гендерсона»?
Почувствовав на спине руку Томаса, я обрадовалась его поддержке.
– Из-за событий моего детства, которые касались дома моей бабушки на Легар-стрит, меня не вдохновляла перспектива поселиться в старом доме. – Я сглотнула комок в горле. – Думаю, с тех пор я изменила свое мнение.
– Намерены ли вы судиться с Гилбертами, если их претензии окажутся обоснованными?
Что-то легонько толкнуло меня в плечо, а невидимые руки приподняли мне волосы, как будто кто-то наклонился, чтобы шепнуть мне на ухо. Чем раньше ты решишь, что тебе нужно, тем лучше. И тогда будь готова сражаться за это. Я подняла глаза, ожидая увидеть бабушку, как вдруг сообразила, что голос был мужским. Это как часть истории, которую можно подержать в руках.
– Мистер Вандерхорст? – сказала я еле слышно. Ледяной ветер подхватил мои слова и рассыпал их, как семена, по саду камней.
– Я не поняла. Не могли бы вы повторить это прямо в магнитофон?
Я прочистила горло и наклонилась к магнитофону:
– Мы с Гилбертами хотим знать правду. На данный момент это мой единственный комментарий.
– Вы видите мертвых людей, мисс Миддлтон?
Мне как будто дали под дых. Будь ты проклята, Ребекка!
– Не думаю, что это имеет какое-либо отношение к нашему интервью. Так что, если у вас больше нет вопросов о мистере Вандерхорсте, закончим наш разговор, у меня сегодня напряженный день.
Опираясь на руку Томаса, я вытащила каблуки из чавкающей грязи и пошла прочь.
– Потому что, если это так, – крикнула она мне вслед, – возможно, вам стоит спросить у кого-то из них ответ, кто тот ребенок в фундаменте дома номер пятьдесят пять по Трэдд-стрит. И знал ли Невин, что у него есть живой кузен. Это избавило бы всех нас от множества неприятностей.
– Интервью окончено, мисс Дорф, – не оборачиваясь, крикнула я в ответ. – И только попробуйте напечатать хоть что-нибудь вырванным из контекста, вам придется иметь дело с моим адвокатом.
Крепко держа меня за локоть, Томас повел меня мимо разрушающихся мавзолеев и выгоревших на солнце белых обелисков. Ближе к воротам шепот мертвых сделался громче, как будто они почувствовали, что возможность упущена. Я шла, зажав уши руками, пока мы с Томасом не оказались в его машине и не отъехали от кладбища.
Он сохранял невозмутимое лицо и ничего не говорил. То ли потому, что вырос с сестрами и знал, когда следует молчать, то ли потому, что был детективом и знал, что иногда лучше подождать.
Я нарушила молчание первой.
– Разве вы не спросите меня, правда ли это?
– Я подумал, что, если вы захотите рассказать, вы расскажете мне в удобное для вас время. Вряд ли это нечто такое, о чем вы поведаете первому встречному.
– Нет. Никогда. – Я глубоко вздохнула. – Но это правда. Похоже, я унаследовала это от матери. Этот дар помог мне выяснить, что Луиза Вандерхорст и Джозеф Лонго были похоронены в фонтане в моем саду, установить личность останков, найденных в лодке, принадлежавшей моей семье, раскрыть убийства Маниго. – Я неуверенно улыбнулась ему. – По-моему, это не так уж и плохо, правда?
Томас тихонько присвистнул.
– Совсем неплохо, особенно если бы вы согласились помочь людям, а нам – раскрыть несколько нераскрытых дел. Кстати, кажется, я уже говорил, что готов принять вас в штат.
Похоже, он не шутил.
– Дело в том, что я их больше не вижу – из-за беременности. Раньше я думала, что буду счастлива, если мой дар уйдет, но теперь мне его недостает. Наверное, потому, что я все еще их слышу, что лишь усугубляет ситуацию.
– Почему вы были бы счастливы, если бы ваш дар ушел? Знаю, это звучит банально, но я стал полицейским, потому что хотел помогать людям. Меня не прельщала идея угробить годы на студенческой скамье. И я решил, что коль мне не быть врачом, я должен выбрать следующий лучший вариант. Мне кажется, вам дана уникальная возможность помогать людям – либо успокаивая их, сообщая, что их близкие покоятся с миром, либо отправляя заблудшие души к свету.
Я подозрительно посмотрела на него.
– Откуда вам так много об этом известно?
– Я смотрю все эти шоу – «Экстрасенс», «Говорящие с призраками», «Медиум с Лонг-Айленда». Моя бывшая подружка была помешана на этих передачах, и я тоже подсел на них.
– Вряд ли можно верить всему, что вы видите по телевизору, – сказала я. – Но кое-что из этого правда. Например, можно изгнать призрака, отправив душу в свет. Это приятное чувство, хотя мне стыдно в нем признаваться.
