Он кивнул.
– Вижу, – буркнул он и, повернувшись к Ивонне, спросил: – И что за лакомый кусочек вы нашли?
Ивонна просияла, как отличница, решившая произвести впечатление на своего любимого учителя.
– Я нашла свидетельство о смерти Камиллы. – Она положила на семейное древо второй лист. – Она умерла совсем молодой – в двадцать один год. Но по-настоящему трагично то, где она умерла.
Она постучала пальцем по бумаге. Не успела я толком прищуриться, как Ивонна протянула мне свои очки для чтения, и я без всяких комментариев нацепила их себе на нос. Посмотрев на строчку, которую она указала, я прочитала вслух:
– Место смерти – больница штата Южная Каролина, Колумбия.
Джек громко ахнул.
– Это ведь психиатрическая больница, не так ли?
Ивонна кивнула.
– По крайней мере, так было до конца Гражданской войны, когда ее использовали как лагерь для военнопленных офицеров-северян. А потом, когда пришел этот вспыльчивый рыжий генерал Шерман и сжег Колумбию, многие из ее жителей укрылись там. Но да, когда там жила миссис Камилла Вандерхорст, это был сумасшедший дом.
Я снова повернулась к бумаге, пробегая глазами каждую строчку, пока не нашла то, что искала.
– Причина смерти – психоз. – Я посмотрела на Ивонну. – Тогда это означало то же самое, что и сегодня?
Она пожала плечами.
– Тогда врачи плохо понимали психические заболевания и, как правило, называли разные виды расстройств одним словом. Это могло быть что угодно, от послеродовой депрессии до биполярного расстройства. К сожалению, у нас нет возможности узнать.
– Итак, она умерла в возрасте двадцати одного года в сумасшедшем доме, оставив после себя годовалого сына. – Подумав пару секунд, я добавила: – Это определенно повод вернуться.
Ивонна странно посмотрела на меня.
– Вот только она мертва.
Я кивнула и вернулась к изучению свидетельства о смерти. Я быстро прочла все факты, которые уже знала, – возраст, имя, место жительства, и так до конца страницы, где врач, некий доктор Роберт Прингл, поставил свою подпись, чтобы подтвердить факт своего присутствия в момент смерти. Я сняла очки и, вернув их Ивонне, положила копию свидетельства в папку.
– Большое спасибо, Ивонна. Я знаю, это нам пригодится. Просто я пока не знаю как. Но я обязательно дам вам знать.
Попрощавшись с Ивонной, мы с Джеком вышли из здания. Мы оба едва передвигали ноги, как будто наш мозг высосал всю нашу энергию, не оставляя почти ничего физическим движениям. На нас обрушился порыв холодного ветра. Джек инстинктивно обнял меня за плечи и повел обратно к минивэну.
– Чем дальше, тем все сложнее, согласен? – спросила я.
– Мы все еще говорим о загадках твоего дома?
Я остановилась и, не совсем понимая, о чем он, вопросительно подняла глаза.
– Конечно. Что еще я могу обсуждать?
Его рука соскользнула с моего плеча. Сунув руки в карманы, он зашагал дальше.
– Ты в курсе, что ты говоришь во сне?
Чтобы догнать его, я была вынуждена перейти на бег, что было непросто.
– Неужели? Я болтала что-то неприличное?
Он приподнял бровь, но шага не замедлил.
– Джек, перестань! Так нечестно – сначала заявить что-то в этом роде, а потом отказаться вдаваться в подробности. Что я сказала?
Мы дошли до минивэна. Здесь он был вынужден остановиться и посмотреть мне в лицо. Выражение его собственного было каменным.
– Ты действительно хочешь знать?
Я колебалась лишь мгновение.
– Конечно, хочу.
– Ты раз за разом повторяла два слова, которые ты уже употребляла вместе и раньше, за исключением того единственного раза, когда мне очень хотелось их от тебя услышать.
Я знала, что он сейчас скажет, еще до того, как слова сорвались с его губ. Меня бросило в жар. Мне казалось, что я градусник, который внезапно погрузили в кипяток.
– Только не…
– Да, Джек. Да.
Я уставилась на дверную ручку, в душе надеясь, что дверь откроется сама собой, и тогда Джек отступит в сторону, а я, даже не глядя на него, залезу в минивэн.
– Ты хотела знать, – тихо сказал он.
Я уже было сделала шаг вперед, чтобы открыть дверь, но замерла на полпути, ощутив в одной половине живота странное подергивание мышц.
– Ой! – пискнула я и схватилась за бок.
Руки Джека тотчас подхватили меня, не давая упасть.
– С тобой все в порядке?
Я кивнула, но не сдвинулась с места, вновь ощутив внутри себя это странное шевеление.
– Да. Все хорошо. Но, похоже, один из младенцев только что ударил меня ножкой.
Глаза Джека моментально переместились на мой живот.
– Который?
– Этот, – сказала я, указывая на правый бок.
– Можно потрогать?
Я расстегнула пальто и откинула полу в сторону.
– Он – или она – может и не сделать этого снова, но на всякий случай положи руку сюда.
Я переместила его ладонь туда, где почувствовала шевеление, затем подождала и посмотрела Джеку в глаза. Несмотря на все наши трения, эти младенцы были единственным, в отношении чего между нами царило полное согласие. Мы договорились не выяснять пол детей, а когда они родятся, возьмем на себя всю заботу о них. И что Гранития не лучшее имя для младенца, если одна из них девочка. Или мальчик.
Движение повторилось, на этот раз больше похожее на щекотку, как будто кто-то провел пальцем изнутри по моей коже.
– Ого! – воскликнул Джек, отдергивая руку, но быстро вернул ее на место. – Это был ребенок?
– Я очень на это надеюсь. Больше там ничего не должно двигаться.
– Очевидно, будущий полузащитник из команды Университета Южной Каролины, – сказал он, и его глаза блеснули.
– В таком случае, я надеюсь, что это не девочка. – Я переместила его руку в другую сторону, где, казалось, спал второй ребенок. – А вот это точно она. Наверно, читает книгу.
Он запрокинул голову и засмеялся, затем обнял меня обеими руками, и я была вынуждена шагнуть к нему ближе. Я зажмурилась. Не хотелось в очередной раз опозорить себя, представив, что он меня целует.
– Спасибо, Мелли.
– За что?
– За все. За этих малышей. За то, что ты по-матерински относишься к Ноле. За то, как ты смешишь меня, намеренно и нет. – Он быстро поцеловал меня в лоб, затем отпустил и помог сесть в фургон. Включив двигатель, он повернулся ко мне. – Не хочешь пообедать, прежде чем мы поедем смотреть дом?
