Да простит меня Бог, но простит Бог и тех, кто читает это и не ищет воздаяния за грехи прошлого».
Подпись в конце письма растянулась через всю страницу, как будто подписавший торопился.
Бриджит Монахан Гилберт.
Я смотрела на столпившихся вокруг меня людей, видя лишь крестильное платье, оставленное у моей входной двери. Надпись на внешней стороне поблекла от времени. Сверток, который был отправлен более ста лет назад, в 1898 году. В том же году Бриджит Монахан Гилберт написала свое предсмертное признание и отправила по почте пакет с детским платьицем.
– Спасибо, что показали это мне, – сказала я, возвращая письмо Ирэн. Мои пальцы жаждали поскорей избавиться от бумаги и слов, которые делали ее тяжелой, как гиря. – Уильям был дедом Невина Вандерхорста. Вчера в архиве Исторического общества я видела родословную. Уильям числится там единственным ребенком в семье.
Ирэн кивнула.
– Что вполне объяснимо, поскольку его брата-близнеца забрали из дома до того, как кто-либо узнал о его существовании. Включая родную мать. О чем и говорится в письме.
– Но это не доказательство, – мягко добавил Джек.
Ирэн спокойно посмотрела на него.
– Возможно. Но мистер Дрейтон считает, что этого достаточно, чтобы провести эксгумацию.
Мистер Дрейтон прочистил горло и хмуро посмотрел на нас. Ирэн перебросила сумочку через плечо, а муж взял ее за руку.
– Большое спасибо за угощение – все было замечательно. Завтра мы возвращаемся в Нью-Йорк, но готовы ждать столько, сколько потребуется. Ваш адвокат все тормозит, но он не может делать это вечно. И я думаю, что мы все хотим узнать правду.
Джек стоял позади меня – так близко, что мне казалось, будто я чувствую его прикосновение. Я лишь кивнула, не в силах выдавить ни слова.
Поднялся ветер, взметая вокруг ног Гилбертов вихрь из лепестков роз. Мы смотрели им вслед, когда они с мистером Дрейтоном шли по тропинке. Джордж каждые несколько шагов топал ногами и громко хлопал в ладоши.
Знакомое ощущение жара и холода на затылке просигналило мне, что за мной наблюдают чьи-то глаза. Но когда я подняла голову и посмотрела на дом, то увидела лишь темные окна и развороченный фундамент, где были найдены останки ребенка.
Моя голова закружилась, кусочки головоломки вертелись вокруг меня, как обломки во время урагана. Я вновь посмотрела на груду строительного мусора, где были найдены останки ребенка, крестильное платьице и чепчик, и попыталась свести воедино письмо Бриджит Гилберт и сверток, который оказался у меня на пороге более чем через сто лет после того, как его отправили по почте. Подняв глаза, я увидела Джека и Томаса. Оба внимательно смотрели на меня.
– Вам дурно? – спросил Томас. – У вас такой вид, будто вы только что видели привидение.
Жареная курица, съеденная мною всего двадцатью минутами ранее, решила, что сейчас самый момент нанести ответный визит. Я бросилась в кухню, Джек следом за мной. В эти мгновения мне хотелось сделать две вещи: чтобы меня вырвало вдали от посторонних глаз и скрыть истерический смех, который грозил вырваться наружу и никогда, никогда не прекращаться.
Глава 16
Стоя перед стойкой портье в отеле «Чарльстон Плейс», я смотрела сквозь стеклянные двери на парковочную площадку, где Софи вешала замок на свой велосипед. Струящееся платье было завязано вокруг ее ног чем-то вроде завязок, а волосы – самая непокорная часть ее тела – торчали во все стороны из-под велосипедного шлема психоделической расцветки. Увидев, как она потянулась, чтобы снять шлем, я шагнула к двери, готовая сказать ей, что пусть он лучше останется на ее голове, но остановилась. За все годы нашей дружбы она еще ни разу не прислушалась ни к одному моему совету по части моды и стиля.
Оставив шлем болтаться на руле, она закинула рюкзак на плечо и зашагала к двери. Швейцар в униформе встретил ее с улыбкой. Она обняла меня со своим обычным воодушевлением, как будто не видела меня сто лет, а не всего пару дней назад на барбекю. Отстранив меня на расстояние вытянутой руки, она окинула меня критическим взглядом.
– Ты высыпаешься, Мелани? У тебя усталый вид.
Прежде чем я успела ответить, она принялась разматывать куски проволоки, скреплявшие ее платье выше колен.
– По-моему, оно и так вполне симпатично, но я не хочу, чтобы ты жаловалась.
– Я бы не стала жаловаться…
Ее взгляд заставил меня умолкнуть.
– Да ладно, пойдем лучше поедим. Я умираю с голоду. Тушеных соевых бобов, которые я съела час назад, нам обоим оказалось мало. – Она улыбнулась и потерла живот.
Мы с ней подошли к стойке кафе.
– Как и черствого глазированного пончика, который я откопала в кладовой, – призналась я.
– Серьезно, Мелани?
– Но я добавила банан и запила стаканом ванильного соевого молока, – с оскорбленным видом заявила я. – Надеюсь, ты помнишь связку органических бананов, которые ты заставила меня купить? Тех, что вдвое дороже обычных?
Она посмотрела на меня и глубоко вздохнула.
– Кто-нибудь когда-нибудь говорил тебе, что ты невосприимчива к переменам?
– Может быть. – Я скрестила руки и стала ждать, пока к нам подойдет метрдотель.
Сделав заказ, мы сели во дворе, среди зелени у журчащего фонтана, и я смогла внимательнее рассмотреть мою подругу. Ее кожа светилась, как будто подсвеченная изнутри, и хотя талия ее слегка пополнела и округлилась, она выглядела как улучшенная версия своего прежнего «я». За исключением ее наряда. Рухнули мои надежды на то, что скоро она станет слишком толстой и перестанет влезать в свои старые вещи. А ведь я так надеялась взять ее за руку и заставить пойти со мной в магазин для беременных.
Мы сделали каждая свой заказ. В принципе я заказала то же, что и Софи, – нежирную курицу гриль, салат и фрукты, – но лишь потому, что я очень надеялась, что когда мы закончим, она позволит мне заказать десерт.
Официант ушел выполнять наш заказ, и она подозрительно посмотрела на меня. Я разгладила на коленях салфетку и нетерпеливо посмотрела на нее.
– Ты сказала, что у тебя есть новости.
– Верно. Но я не знаю, что они значат. – Она поерзала на стуле, словно пытаясь привести мысли в порядок. – Я много лет изучала историю твоего дома – еще до того, как он стал твоим. Это великолепный образец местной архитектуры, который с момента постройки принадлежал одной семье. И когда ты сказала мне, что в фундаменте дома обнаружены детские косточки, я кое-что вспомнила. А именно, как читала о том, что в какой-то момент истории дома в нем что-то изменилось, нечто такое, что преобразило его первоначальные очертания. Но сейчас моя голова как в тумане, так что я не смогла вспомнить примерный период времени, чтобы вернуться и покопаться в архивах.
Официант вернулся к нам со стаканами воды и свежим лимоном. У меня так и чесался язык попросить сладкого чая, но я осеклась, поймав «учительский взгляд» Софи – так я называла выражение ее лица, как будто она только что застукала пару учеников, передающих в классе шпаргалки. Для такой невысокой и непритязательной женщины она умела вложить в него все, что думает по вашему поводу. Вероятно, это сделает ее очень хорошей матерью.
