«Германские вооруженные силы должны быть готовы разбить Советскую Россию в ходе кратковременной кампании еще до того, как будет закончена война против Англии». Но в то, что Германия решится вести войну на два фронта, наши стратеги не верили.
Наличие с 1939 года границы Германии с СССР не только делало возможной прямую агрессию, но и значительно облегчало гитлеровской разведке заброску агентуры в нашу страну. К тому же ускоренная и во многом бездумная «советизация» воссоединенных с СССР районов Западных Украины и Белоруссии, Бессарабии и Прибалтики увеличивала количество враждебных советской власти элементов — извечную «питательную среду» для спецслужб противника. Не нужно также забывать о традиционных антирусских настроениях определенной части населения этих территорий.
Данные обстоятельства создавали дополнительные трудности в борьбе органов госбезопасности с агентурой противника, активность которой возрастала буквально изо дня в день: в 1940 году в СССР было заброшено немецкой агентуры в четыре раза больше, чем в 1939-м. Однако в «невидимых боях», а порой и в ходе реальных боевых операций военные чекисты нанесли гитлеровской разведке и ее пособникам ряд ощутимых ударов, сорвали планы организации тотального шпионажа против советских вооруженных сил.
«Только в 1940-м и в начале 1941 года органами НКВД было вскрыто и ликвидировано 66 резидентур германской разведки, разоблачено свыше 1600 фашистских агентов, из них около 1400 — в западных районах СССР. Из показаний этих агентов стало известно, что в оккупированных Германией польских областях, граничащих с Советским Союзом, немецкая военная разведка за короткое время создала 40 разведывательных и переправочных пунктов для подготовки и переброски своей агентуры на советскую территорию…
Чтобы облегчить заброску диверсионно-шпионских банд на территорию СССР, гитлеровская разведка часто провоцировала на границе вооруженные столкновения своих армейских подразделений с советскими пограничниками. За 22 месяца с момента заключения советско-германского договора о ненападении и до начала войны было зафиксировано более шестисот явных провокаций, при отражении которых наши пограничники уничтожили около 1000 и взяли в плен свыше 4000 немецких солдат и офицеров. Только с 1 января по 10 июня 1941 года было задержано более 2000 нарушителей границы со стороны Германии»
[215].
О том, чем занималась разведка противника и на кого она при этом опиралась, можно понять из ориентировки Особого отдела ГУГБ НКВД, направленной в войска 30 ноября 1940 года:
«Наиболее заслуживающими внимания и характерными являются: установка на разложение воинских частей Красной армии, попытки склонить военнослужащих к измене Родине и использование самого различного элемента из числа жителей западных областей Украины и Белоруссии…
Немецкая разведка не только практикует засылку агентов-одиночек, но и прибегает к групповым переброскам.
Основными кадрами немецкой разведки, засылаемыми на территорию СССР, являются:
квалифицированные агенты оуновской разведки (Организация украинских националистов), имеющие большой опыт работы против нас, хорошо знающие нашу территорию и располагающие большими связями;
поляки — участники нелегальных националистических формирований в Германии, имеющие связи среди польского контрреволюционного подполья на нашей территории. Зачастую такие лица используются руководителями организаций, состоящими на службе в германской разведке;
военнослужащие бывшей польской армии, возвращающиеся из германского плена, вербовка которых проходит как при освобождении из лагерей, так и в погранполосе;
возвращающиеся из Франции поляки и украинцы, выехавшие туда на заработки до германо-польской войны 1939 года;
беглецы из западных областей УССР и БССР — участники различных контрреволюционных формирований, уголовно-бандитские элементы, а также лица, бежавшие из СССР с целью уклонения от призыва в Красную армию;
принудительно работающие поляки и евреи в немецкой погранполосе на строительстве оборонительных сооружений;
дезертиры германской армии, пойманные и завербованные германскими пограничными разведпунктами (очень редко)»
[216].
Даже вышеизложенной информации вполне достаточно для того, чтобы понять: о приближении войны знали, к ней готовились. Недаром перед особыми органами ставилась «задача своевременно и полностью информировать НКО и командование частей и соединений о всех недочетах в состоянии частей Рабоче-крестьянской Красной армии и обо всех проявлениях вражеской работы».
Но если бы все это делалось именно так, как надо — «по уму», а не исходя из идеологических и иных «высших» соображений!
После того как Верховный Совет признал вхождение прибалтийских государств в состав СССР, «17 августа нарком Тимошенко приказал сохранить на один год существующие армии Литвы, Латвии и Эстонии, очистив их от неблагонадежных элементов. Затем армия каждой республики будет преобразована в корпус в составе РККА»
[217].
Задачу «чистки», естественно, выполняла военная контрразведка. Маршал Тимошенко явно не понимал, что «чистка» не только породит недовольных, но и вообще сделает неблагонадежными данные части.
Двадцать первого июня 1940 года «нарком обороны Тимошенко получил взволнованную, написанную от руки докладную записку от командующего Белорусским особым военным округом
[218] генерал-полковника Д. Г. Павлова. После заявления о том, что невозможно разрешить подразделениям литовской, латвийской и эстонской армий оставаться вместе, Павлов рекомендует разоружить все три армии, а оружие вывезти в Советский Союз, либо “после чистки офицерского состава и укрепления частей нашим комсоставом… использовать для войны, возможно, против афганцев, румын и японцев, но не в Белорусском Особом военном округе… Считаю необходимым разоружить латышей полностью”. После того, как с армиями будет покончено, немедля разоружить все население всех трех стран. “За несдачу оружия расстреливать”, — добавляет он. Особый военный округ готов помочь в проведении этих мер, — писал Павлов, но просил, чтобы приказ об этом “был дан за 36 часов до начала акции”. Нет никаких данных о каком-либо ответе Тимошенко.
В то время реакция Павлова на проблемы, вызванные интеграцией армий Прибалтийских стран в Красную армию, могла показаться преувеличенной, но вскоре сбылись его самые худшие опасения: литовские части на левом фланге Западного фронта взбунтовались и стали помогать наступающим немецким войскам»
[219].
