Комнату наполнил низкий смех.
Справа от Пайпер появился гигант. Он не прошел через двери, а просто возник из темноты, словно до этого момента сливался со стеной.
Довольно мелкий для гиганта – всего семь-восемь метров, – однако низкий рост позволял ему хорошенько замахнуться огромным молотом, который он держал в руках. Его доспехи, кожа и покрытые драконьей чешуей ноги были цвета древесного угля. В маслянистых черных волосах, заплетенных в косы, поблескивали медные провода и расплющенные монтажные платы.
– Прекрасно, дитя Афродиты, – улыбнулся гигант. – Это действительно храм страха, а я здесь, чтобы обратить вас в истинную веру.
XX. Пайпер
Пайпер знала, что такое страх, но сейчас всё было по-другому.
На нее обрушились волны ужаса. Мышцы превратились в кисель, сердце отказывалось биться.
В голове замелькали худшие воспоминания ее жизни: связанный, избитый отец на горе Дьябло; Перси и Джейсон сражаются не на жизнь, а на смерть в Канзасе; они втроем тонут в римском нимфеуме; она стоит перед Хионой и бореадами. И самое страшное: она опять вспомнила разговор с матерью о том, что случится в будущем.
Парализованная, она наблюдала, как гигант заносит молот, чтобы расплющить их в лепешку, и лишь в последний миг отскочила в сторону, сбив с ног Аннабет.
Кувалда грянулась об пол, осыпав спину Пайпер каменной шрапнелью.
Гигант хмыкнул:
– Эй, так нечестно!
Он снова занес оружие.
– Аннабет, вставай! – Пайпер помогла подруге подняться и потянула за собой в дальний конец помещения, но Аннабет двигалась еле-еле, широко распахнутые глаза расфокусировались.
Пайпер понимала, в чем дело. Этот храм усиливал их собственные страхи. Пайпер довелось навидаться ужасов, но они не шли ни в какое сравнение с тем, что пережила Аннабет. Если она сейчас вспоминает Тартар (а ведь у нее и раньше было полно страшных воспоминаний) и эти страхи усиливаются, то ее разум может не справиться со всем этим. Она может просто сойти с ума.
– Я здесь, – Пайпер постаралась вложить в голос уверенность. – Мы выберемся отсюда.
Гигант рассмеялся:
– Дитя Афродиты ведет за собой дочку Афины! Ну, теперь меня уже ничем не удивишь. И как же ты собираешься меня победить, девчонка? С помощью макияжа и модных советов?
Еще несколько месяцев назад такое замечание причинило бы Пайпер боль, но теперь она переросла подобные ребячества. Гигант, тяжело ступая, двинулся к ним. К счастью, он шел медленно и тащил тяжелый молот.
– Аннабет, доверься мне, – выдохнула Пайпер.
– План… – пролепетала дочь Афины. – Я захожу слева, ты справа. Если мы…
– Аннабет, все планы отменяются.
– Ч-что?
– Никаких планов! Просто иди за мной!
Гигант взмахнул молотом, но девушки легко от него увернулись. Пайпер прыгнула вперед, забежала гиганту за спину и полоснула его мечом под коленом. Пока враг вопил от ярости, Пайпер затащила Аннабет в ближайший туннель. Они сразу же оказались в полной темноте.
– Дурехи! – зарычал гигант где-то позади. – Это неверный путь!
– Ходу, ходу! – Пайпер крепко держала Аннабет за руку. – Всё в порядке, идем.
Темнота стояла хоть глаз выколи, даже свет ее меча погас. И всё же она со всех ног бежала вперед, доверившись своим инстинктам. Судя по эху их шагов, они, скорее всего, находились в громадной пещере, но проверить это не представлялось возможным. Пайпер просто шла туда, где, как ей казалось, ее страх возрастал сильнее всего.
– Пайпер, здесь совсем как в Доме Ночи, – подала голос Аннабет. – Нам нужно закрыть глаза.
– Нет! Держи их открытыми. Прятаться нельзя.
Где-то перед ними раздался голос гиганта:
– Вы потерялись навсегда. Вас поглотила тьма.
Аннабет встала как вкопанная, вынудив Пайпер тоже остановиться.
– Зачем мы вообще сюда полезли? – в голосе Аннабет слышались истерические нотки. – Мы заблудились! Мы сделали то, чего он от нас хотел! Нужно было выиграть время, вступить в переговоры с врагом, придумать план. Раньше это всегда срабатывало!
– Аннабет, я никогда не пренебрегала твоими советами, – Пайпер старалась говорить мягко, – но сейчас мне придется это сделать. Разумом это место не победить. С помощью логики тебе не победить свои эмоции.
Смех гиганта загремел, как взрыв глубинной бомбы.
– Да, падай духом, Аннабет Чейз! Я Мимант, рожденный, чтобы лишить жизни Гефеста. Я – разрушитель планов, истребитель отлаженных механизмов. Когда я рядом, всё идет насмарку. Карты прочитываются неправильно, приборы ломаются, данные теряются. Самые лучшие мозги превращаются в кашу!
– Я… я сталкивалась с врагами пострашнее тебя! – выкрикнула Аннабет.
– О, ясно! – судя по голосу, гигант подобрался к ним поближе. – И тебе не страшно?
– Ни капельки!
– Конечно, тебе страшно, – поправила подругу Пайпер. – Ты просто в ужасе!
Что-то со свистом рассекло воздух. Пайпер едва успела оттащить Аннабет в сторону.
БДЫЩ!
Они вдруг вновь оказались в круглом помещении, тусклый свет теперь почти ослеплял. Гигант стоял совсем рядом, пытаясь пока безуспешно выдернуть молот из пола. Пайпер бросилась вперед и вонзила меч в бедро чудовища.
– А-А-А-АР-Р-Р-Р!
Мимант выпустил молот и изогнулся дугой.
Пайпер и Аннабет втиснулись за статую скованного бога (та по-прежнему пульсировала, будто внутри нее стучали молотком по металлу: стук-стук-стук).
Гигант Мимант повернулся к ним – рана на его ноге уже затягивалась – и прорычал:
– Вам меня не победить. В последней войне понадобились усилия двух богов, чтобы меня свалить. Я был рожден, чтобы убить Гефеста, и непременно сделал бы это, если бы на меня не набросился еще и Арес! Лучше бы вы и дальше стояли, парализованные страхом, тогда ваша смерть пришла бы быстрее!
Несколько дней назад, стоя на палубе «Арго-II» перед богиней Хионой, Пайпер начала говорить не думая, следуя зову сердца, не слушая доводов разума. Теперь она поступила так же. Девушка вышла из-за спины статуи и встала перед гигантом, хотя ее рациональная часть так и визжала: «БЕГИ, ИДИОТКА!» Она сказала:
– Этот храм… Спартанцы приковали Ареса не потому, что хотели удержать в городе его боевой дух.
– Ты так думаешь? – в глазах гиганта блеснуло веселье. Двумя руками он взялся за рукоять молота и оторвал его от пола.
– Это храм моих братьев, Деймоса и Фобоса. – голос Пайпер дрожал, но она не пыталась этого скрыть. – Спартанцы приходили сюда, чтобы приготовиться к битве, взглянуть в лицо своим страхам. Ареса приковали затем, чтобы напомнить: у войны есть последствия. Его мощь, духов битвы – makhai – нельзя выпускать, если ты не понимаешь, как они ужасны, если ты не испытываешь страха.
