– Надеюсь, ты это еще сделаешь, – сказала я, зная, что как королевскому гвардейцу ему, наверное, придется ждать такой возможности много лет. Ветер перекинул прядь моих волос через плечо на грудь. – Мне жаль твоего брата и друга.
– Спасибо. – Он посмотрел в усеянное звездами небо. – Знаю, это не похоже на то, что произошло здесь с Риланом, но понимаю, каково это.
Я опустила взгляд на наши соединенные руки. Я держала слабо, но вместе с тем жестко, мои пальцы скорее прилипали, чем обхватывали. Мне захотелось обвить его пальцы своими.
– Порой я думаю… думаю, что это благословение – то, что я была так мала, когда мы с Йеном потеряли родителей. Я плохо их помню и поэтому… я… не знаю… равнодушна к ним? Как бы дурно это ни звучало, но мне повезло. Это помогает справиться с их потерей, потому что они словно бы не были настоящими. Для Йена все иначе. У него осталось гораздо больше воспоминаний о них.
– В этом нет ничего дурного, принцесса. Думаю, так устроены разум и сердце. Ты не виделась с братом с тех пор, как он уехал в столицу?
Я покачала головой.
– Он старается писать почаще. Обычно каждый месяц. Но с того утра, как мы расстались, я его не видела.
Сжав губы, я все же обвила его пальцы своими, и у меня внутри что-то слегка дрогнуло. Хоук больше не держал мою руку – мы держались за руки. Для большинства это ничего бы не значило. Некоторые, наверное, сочли бы это глупым, но для меня такое прикосновение имело огромное значение, и я дорожила им.
– Я скучаю по нему. – Я подняла взгляд. Хоук смотрел на меня. – Уверена, ты тоже скучаешь по брату, и надеюсь… Надеюсь, что увидишь его снова.
Он слегка склонил голову набок и открыл рот, словно хотел что-то сказать, но тут же закрыл. Через мгновение он поднял другую руку и поймал прядь моих волос. От неожиданности я резко вдохнула. Когда костяшки его пальцев скользнули по голой коже моих ключиц, следом за ними пробежала волна дрожи, которая не остановилась там же, а опустилась к груди и еще ниже.
Вспыхнув, я выпустила его руку, отступила назад и отвернулась. Сердце заколотилось, и я сцепила пальцы. Такая сильная реакция на прикосновение – это нормально? Я не знала, но полагала, что нет.
Я сделала несколько шагов, придумывая, что сказать. Что угодно.
– Я… – Я прочистила горло и выпалила: – Мое любимое место в саду – ночные розы. Там есть скамейка. Раньше я почти каждый вечер приходила посмотреть, как они раскрываются. Они были моими любимыми цветами, но теперь мне тяжело на них смотреть, даже на срезанные и в букетах.
– Хочешь пойти туда? – спросил Хоук. Он шел всего в шаге позади меня.
Я подумала об этом, о шелковистых черных лепестках и фиолетовых цветах жакаранды… и о крови, пролившейся на тропинку. О том, как она заполнила трещины в камне, напомнив другую ночь.
– Я… Вряд ли.
– А хочешь посмотреть мое любимое место?
Я оглянулась через плечо, а он остановился рядом со мной.
– Твое любимое место?
– Да. – Он опять протянул руку. – Хочешь посмотреть?
Зная, что этого делать не следует, но все же не в силах остановиться, я опять вложила свою руку в его ладонь. Хоук молча повел меня вокруг фонтана и по главной аллее. Я поняла, куда он меня ведет, только когда мы свернули налево и воздух наполнил нежный и сладкий аромат лаванды.
К иве.
На самом южном краю Садов Королевы росла огромная столетняя плакучая ива. Ее ветви почти касались земли, образуя густой полог. В теплые месяцы рядом с листьями появлялись крохотные белые цветки.
– Любишь плакучую иву? – спросила я при виде дерева.
Рядом с ней на столбах горели несколько фонарей. Их огни за стеклом были неподвижны.
Хоук кивнул.
– Никогда не видел ив, пока не попал сюда.
Неудивительно, что он не видел ив в столице – эти деревья славятся тем, что их поверхностные корни выбиваются из земли. Но странно, что на родине Хоука есть возделанные поля и пещеры, но нет плакучих ив.
– Мы с Йеном играли внутри. Там нас было не видно.
– Играли? Или прятались? – переспросил он. – Потому что я бы там прятался.
Я чуть улыбнулась.
– Ну да. Я пряталась, а Йен тащился со мной, как хороший старший брат. – Я посмотрела на Хоука. – А ты заходил под ветки? Там есть скамейки, но отсюда их не видно. – Я нахмурилась. – На самом деле там сейчас может кто-то быть, мы же не знаем.
– Там никого нет.
Я подняла брови.
– Откуда ты знаешь?
– Просто знаю. Идем. – Он потянул меня за руку, направившись к дереву. – Смотри под ноги.
Я подумала, что его уверенность связана с невероятными умениями по части выслеживания, и двинулась за ним вдоль низкой каменной стены. Мы прошли мимо фонаря. Свободной рукой Хоук приподнял несколько ветвей, и я ступила внутрь. Когда ветви вернулись на место, мы очутились в почти непроглядной темноте. Через густую листву не проникал лунный свет, и под полог просачивался лишь слабый свет фонаря.
Я огляделась, но различила только очертания ствола.
– Боги, я и забыла, как тут темно по ночам.
– Здесь ты словно попадаешь в другой мир, – заметил Хоук. – Как будто мы прошли сквозь вуаль в заколдованный край.
Я широко улыбнулась: его слова напомнили мне о Йене.
– Тебе нужно побывать здесь летом. Ива так цветет! Или когда идет снег, или в сумерках. Снежинки покрывают ветки и землю, но почти не проникают внутрь. Тогда тут и в самом деле как в ином мире.
– Может, мы это увидим.
– Ты так думаешь?
– Почему бы и нет? – отозвался Хоук, и я почувствовала, что он повернулся ко мне. Я ощутила на лбу его дыхание. – Снег еще будет, разве нет? Мы выйдем из замка перед самым закатом и придем сюда.
Отчетливо сознавая, как близко он стоит, я нервно облизнула губы.
– Но будем ли мы еще здесь? Королева может вызвать меня в столицу до зимы, – сказала я то, о чем старалась не думать.
– Возможно. Если так, то нам придется найти другие приключения, правда? Или, может быть, злоключения?
Я рассмеялась.
– Наверное, трудно будет куда-то выбраться в столице. Не со мной… при том, что мое Вознесение будет так близко.
– Тебе нужно больше верить в меня, раз ты думаешь, будто я не могу найти способ выбраться. Уверяю, куда бы мы ни попали, ты не окажешься на карнизе.
В темноте мне показалось, что я чувствую кончики его пальцев на моей левой щеке, но касание было слишком легким и коротким.
– Мы выбрались сюда в ночь Ритуала и прячемся внутри плакучей ивы, – добавил он.
– Это оказалось совсем нетрудно.
