– Похоже, все-таки касается, – сказал он.
От его хриплого голоса у меня по коже побежали мурашки.
– Значит, это твоя проблема, а не моя.
Он опять уставился на меня с тем же странным выражением, которое наводило меня на мысль, что ему забавно и любопытно.
– Ты… ты совсем не такая, как я ожидал.
Его слова прозвучали так искренне, что моя злость отчасти улеглась.
– Из-за моих умений обращаться со стрелами и клинком? Или оттого, что я уложила тебя на лопатки?
– Вряд ли ты уложила меня на лопатки, – поправил он. Он нагнул голову и опустил ресницы, прикрывая странные глаза. – Из-за всего этого. Но ты забыла добавить «Красную жемчужину». Не ожидал встретить там Деву.
– Могу себе представить, – фыркнула я.
Он поднял ресницы. В его взгляде читалась куча вопросов. Не думаю, что на сей раз от них получится увильнуть.
Вдруг почувствовав себя слишком уставшей, чтобы стоять и спорить, я направилась к одному из двух кресел у камина, очень хорошо осознавая, что мое платье разошлось на боку, открывая почти всю ногу.
И очень хорошо осознавая, что Хоук следит за каждым шагом.
– В тот раз я была в «Красной жемчужине» впервые. – Я села, опустив руки на колени. – И поднялась на второй этаж из-за прихода Виктера. – Сморщила нос, слегка передернувшись. – Он узнал бы меня хоть в маске, хоть без. Одна женщина сказала, что в той комнате никого нет, и я пошла наверх.
Мне по-прежнему казалось, что она меня подставила, но тогда это не играло особой роли.
– Я рассказываю это не потому, что мне нужно объясниться, а просто… говорю правду. Я не знала, что в той комнате окажешься ты.
Он оставался там, где стоял.
– Но ты меня знала, – произнес он, и это был не вопрос.
– Конечно. – Я перевела взгляд на огонь. – Твой приезд вызвал… пересуды.
– Очень лестно, – пробормотал он.
Мои губы дернулись. Глядя на язычки пламени, танцующие среди толстых поленьев, я сказала:
– А почему я решила остаться в той комнате, – не обсуждается.
– Я знаю, почему ты осталась.
– Знаешь?
– Теперь это стало понятно.
Я вспомнила ту ночь и то, что он тогда сказал. Похоже, он почувствовал, что я пришла туда испытать что-то новое. Пожить в свое удовольствие. Теперь, когда он знает, кто я, ему стало понятно.
Но я по-прежнему не хочу это обсуждать.
– Что ты будешь делать с тем, что я была на Валу?
Он долго не отвечал, а потом шагнул ко мне. В движениях его длинных ног сквозила текучая грация.
– Можно? – Он показал на пустое кресло.
Я кивнула.
Он сел напротив меня и наклонился вперед, поставив локти на колени.
– Это Виктер тренировал тебя?
У меня участился пульс, но я постаралась сохранить непроницаемое выражение лица.
– Это должен быть он. Вы близки, и он находится при тебе с самого твоего приезда в Масадонию.
– А ты наводил справки.
– Было бы глупо ничего не разузнать об особе, которую я обязан охранять.
Звучит очень логично.
– Я не буду отвечать на твой вопрос.
– Боишься, что я расскажу герцогу, хотя до сих пор ничего ему не выдал?
– На Валу ты сказал, что тебе следует довести это до сведения герцога, – напомнила я. – Что это облегчит тебе работу. Я не хочу, чтобы со мной еще кто-нибудь пострадал.
Он наклонил голову.
– Я сказал, что следует, но не сказал, что так и сделаю.
– Есть разница?
– Тебе лучше знать, есть ли. – Он изучал мое лицо. – А что сделает его милость, если я ему расскажу?
Я сжала кулаки.
– Это не имеет значения.
– Тогда почему ты сказала, что я понятия не имею, что он сделает? Ты говорила так, будто собиралась продолжить, но остановилась.
Я отвернулась и уставилась на огонь.
– Я не собиралась ничего говорить.
Некоторое время Хоук молчал.
– Вы с Тони странно отреагировали на его вызов.
С моего языка скатилась ложь:
– Мы не ожидали, что он позовет.
Опять пауза.
– Почему после того визита ты почти два дня не выходила из комнаты?
От ногтей, впившихся в ладони, разошлась резкая боль. Пламя умирало, слабо мерцая.
– Что он с тобой сделал? – спросил Хоук слишком мягким голосом.
Стыд сдавил мне горло, осев кислым привкусом во рту.
– Почему тебя это волнует?
– А почему не должно? – Его голос опять прозвучал неподдельно искренне.
Я повернула голову прежде, чем осознала, что делаю. Хоук сидел, откинувшись на спинку кресла и держа руки на подлокотниках.
– Ты меня не знаешь…
– Держу пари, я знаю тебя лучше, чем большинство.
У меня вспыхнули щеки.
– Это не значит, что ты знаешь меня, Хоук. Недостаточно, чтобы волноваться.
– Я знаю, что ты отличаешься от других придворных.
– Я не вхожу в число придворных, – заметила я.
– Ты Дева. Обычные люди видят в тебе дитя богов. Считают тебя выше Вознесшихся, но я знаю, что ты умеешь сопереживать. Той ночью в «Красной жемчужине», когда мы говорили о смерти, ты искренне сочувствовала моим потерям. Это не было наигранным.
– Откуда ты знаешь?
– Я хорошо сужу о людях по словам, – заметил он. – Ты молчала из страха, что я тебя узнаю, пока я не назвал Тони твоей служанкой. Ты бросилась ее защищать, рискуя выдать себя. – Он помолчал. – И я видел тебя.
– Видел что?
Он опять наклонился вперед и понизил голос.
– Я видел тебя на заседании Городского Совета. Ты была не согласна с герцогом и герцогиней. Я не видел твоего лица, но понял, что тебе неуютно. Ты переживала за ту семью.
– Как и Тони.
– Не хочу оскорбить твою подругу, но большую часть Совета она казалась полусонной. Сомневаюсь, что она вообще понимала, что происходит.
Я не могла с этим поспорить, но то, что он видел, было лишь кратковременной утратой контроля над моим даром. Все же это не меняет того, что мне стало плохо от случившегося с семьей Тулисов.
– Ты умеешь сражаться – и сражаешься хорошо. А еще ты несомненно смелая. Немало мужчин – тренированных мужчин – не идут на Вал во время нападений Жаждущих, если им не обязательно идти. Вознесшиеся могли бы сражаться на Валу, и их шансы выжить куда выше, но они этого не делают. А ты делаешь.
