– На мне его рубашка.
– Я говорю не о таком запахе.
Понадобилось время, чтобы понять, о чем он. У меня отвисла челюсть.
– Ты можешь унюхать?..
Улыбку Киерана можно было описать только как волчью.
– Я пойду купаться.
Он засмеялся.
– Заткнись, – бросила я и, подобрав новую одежду, поспешила в ванную. Закрыв за собой дверь, с раздражением отметила, что замка нет.
Выругавшись вполголоса, я огляделась, нашла на стене крючки и повесила на них штаны и тунику. Затем быстро разделась, шагнула в ванну и погрузилась в воду с ароматом лаванды, не обращая внимания на уколы боли в очень интимных местах. Запретив себе о чем-либо думать, я принялась оттирать свою и… его кровь. У меня внутри все перевернулось, пока я куском мыла отмывала волосы. Когда пена потекла сзади по шее, я окунулась с головой, да так и осталась.
Я сидела под водой, пока легкие и горло не начали гореть, а перед закрытыми глазами не замелькали белые точки. Только тогда я вынырнула на поверхность, хватая ртом воздух.
Что мне с ним делать? Да и со всем остальным?
У меня вырвался хриплый, придушенный смешок. Даже не представляю, откуда мне начинать разбираться во всей этой путанице. Я только что узнала, что королевство Атлантия по-прежнему существует, и это казалось наименее безумным из всех открытий. Боги, я по-прежнему не понимала, как случилось, что я, узнав, кто он на самом деле, и ударив его кинжалом в сердце, потом по собственной воле упала в его объятия.
Крепко зажмурившись, я провела руками по лицу. Дело не в укусе, хотя он и произвел возбуждающий эффект, как и его кровь. Да и кто бы мог подумать, что укус вызовет такие восхитительные ощущения?
Но, проклятье, вызвал же…
Я поежилась, когда внизу живота расцвело тягучее ощущение.
Об этом меньше всего нужно сейчас думать, если я надеюсь сообразить, что мне делать.
А еще нужно составить какой-нибудь план, и быстро, потому что хотя он не в обиде за попытку убийства, я здесь не в безопасности. И не буду в безопасности среди его людей. Даже если я сама не сделала им ничего плохого, они меня ненавидят. И я не могу их в этом винить, если хоть половина из того, что он и Киеран рассказали о Вознесшихся, – правда. Они ненавидят меня уже за то, что я собой представляю.
Тем не менее трудно поверить, что атлантианцы представляют пострадавшую сторону, а Вознесшиеся – жестокие тираны, которым каким-то образом удалось утаить правду от целого королевства.
Но…
Но я никогда не видела третьих и четвертых сыновей и дочерей, которых отдавали богам во время Ритуала.
Я никак не могла понять, как могли получить Благословение богов личности вроде герцога Тирмана и лорда Мэзина.
Я ни разу не видела, чтобы хоть один Вознесшийся сражался с Жаждущими – единственными существами, которых в Солисе боятся пуще смерти.
Существами, ради спасения от которых люди сделали бы что угодно и поверили бы во что угодно.
Он утверждал, что Вознесшиеся использовали Жаждущих, чтобы управлять людьми. Если это правда, то их замысел сработал. Люди отдавали детей, чтобы уберечься от тварей.
Это должно быть правдой.
Что еще хуже, в обман вовлечены смертные. Жрецы и жрицы, близкие друзья двора, которые не являются Вознесшимися. Мои родители?
Боги, я больше не могу лгать самой себе.
Случившееся со мной служило достаточным доказательством. Его кровь исцелила меня, а не обратила. Его поцелуи не сделали меня про́клятой. Как и его укус.
Вознесшиеся – вампиры, они сеют проклятие, которое стало бедствием в этой земле. Они используют страх, чтобы управлять народом; они – зло, спрятанное у всех на виду, они кормятся теми, кого перед богами поклялись защищать.
И мой брат теперь один из них.
Я притянула колени к груди и обхватила ноги руками. Закрыла горящие от слез глаза и положила щеку на колено. Йен не может быть таким, как герцог. Герцогиня не такая уж плохая. Как и королева, но…
Но если они кормятся детьми, осушают невинных людей, создают Жаждущих, то они ничем не лучше герцога.
Я сжала губы, борясь со слезами. Сегодня я уже довольно наплакалась, но Йен… Боги, Йен не может быть таким, как они. Он добрый и мягкий. Я просто не могу поверить, что он станет все это делать. Не могу.
А что касается меня… Если все было ложью, то меня бы не отдали богам. Что они задумали для меня? Почему меня сделали Избранной и связали со мной все Вознесения? Из-за моих способностей? Я вспомнила, что он сказал, когда я забрала его боль. Он что-то знает.
Ему нужно мне что-то рассказать.
Здесь я не в безопасности и уж точно не буду в безопасности среди Вознесшихся. Если мне удастся сбежать, то как я могу вернуться к ним с тем, что я теперь знаю? Как я могу остаться и позволить ему увезти меня в Атлантию, когда я представляю королевство, которое перебило немыслимое число их людей, которое поработило их принца и использует его, чтобы создавать новых вампиров?
Как я могу остаться с ним?
Что бы я к нему ни чувствовала, я не могу ему доверять, и я больше не могу притворяться, что моих чувств к нему не существует. Я его люблю.
Я в него влюблена.
И даже если есть какой-то маленький шанс простить то, что он приехал в Масадонию с намерением похитить меня и использовать для торга, я никогда не смирюсь с кровью, пролитой из-за него. Никогда не забуду, что Рилан и Виктер, Лорен, Дафина и многие другие погибли либо от его руки, либо по его приказу, либо из-за того, кто он. Я не могу верить тому, что он говорит о нас.
А кстати, что он говорит о нас?
Он заставил меня поверить, что я ему небезразлична. Что я не просто объект, который в роли Хоука ему нужно было защищать, а как принцу Атлантии – использовать в своих целях. Он с самого начала был заинтригован мной, потому что я обманула его ожидания. Видимо, он предполагал встретить безнравственную и избалованную приспешницу Вознесшихся. Он проявлял доброту и заинтересованность, потому что ему нужно было разузнать обо мне как можно больше и, может, потому что его влекло ко мне. Но что это значило на самом деле?
То, что случилось в лесу, доказывало, что он ко мне неравнодушен, и это не фарс, но вожделение – это не любовь, не привязанность, и долго оно не продлится.
Ни как Хоук, ни как Кастил он ничего не заявлял относительно нас.
Реальность диссонировала и причиняла боль. Она резала глубоко. Он заставлял меня чувствовать тепло, но существует реальность, и с ней нужно считаться.
Я мысленно перебирала варианты. Бежать. Найти брата. Мне нужно убедиться, что он такой же, как был, а потом… что? Исчезнуть? Но сначала нужно устроить побег.
