Хоук ухмыльнулся, и ямочка появилась на его правой щеке.
– Мне нравится такой поворот.
Я врезала кулаком ему в лицо, прямо в эту проклятую ямочку. Костяшки пальцев обожгло болью, но я вновь отвела руку назад.
Хоук поймал мое запястье и сдернул меня вниз, так что мы оказались на одном уровне.
– Ты дерешься так, словно сердишься на меня.
Я подвинулась и ударила коленом между его ног, целясь в очень чувствительное место. Он предугадал мое движение, и колено попало в бедро.
– А вот это могло нанести вред, – сказал он.
– Вот и хорошо, – прорычала я.
– Ну-ну. Ты бы потом расстроилась, если я бы я не смог им пользоваться.
Я не могла поверить, что он в самом деле это сказал. Но он сказал.
– Я бы предпочла отрезать его.
– Лгунья, – прошептал он.
Из меня вырвался такой звук, что я бы испугалась, если бы услышала его от кого-то другого. Я вскочила, вырываясь из его хватки, и собралась обрушить ногу ему на горло, но Хоук перехватил ее и дернул. Я упала на бок. Вспыхнула боль, но я не обратила на нее внимания и врезала кулаком в бок Хоука.
– Проклятье, – изрек Киеран.
– Не пора ли вмешаться? – озабоченно спросил Делано.
– Нет, – со смешком возразил Элайджа. – Давненько я не видел ничего настолько забавного. Кто бы мог подумать, что Дева может кого-то повалить?
– Вот почему ты не смешиваешь дела с удовольствием, – заметил Киеран.
– В самом деле? – присвистнул Элайджа. – Я ставлю на нее.
– Предатели, – задыхаясь, проговорил Хоук, перекатываясь так, чтобы наконец оказаться сверху меня. Я потянулась к его лицу, но он поймал мои запястья. – Прекрати.
Я попыталась поднять бедра, но это не сработало, и тогда я рванулась верхней частью тела. Я вложила все свои силы, а он просто придавил мои запястья к соломе.
– Слезь с меня!
– Прекрати, – повторил он. – Поппи. Перестань…
– Я тебя ненавижу! – закричала я, услышав свое имя, и в ярости освободила одну руку. Я врезала кулаком ему в лицо. – Я тебя ненавижу!
Хоук поймал мою руку, опять придавил к земле и приоткрыл окровавленные губы.
– Прекрати!
И я прекратила.
Я совсем затихла, уставившись на него. Потрясение лишило меня способности говорить. Я увидела его – увидела, кто он на самом деле.
Он не просто какой-то Последователь, приспешник Темного.
– Вот почему ты никогда не улыбался по-настоящему, – прошептала я.
Потому что как бы он смог?
Ему приходилось прятать острые зубы.
Два зуба.
Клыки.
Я вспомнила, как они ощущались на моих губах, моей шее, вспомнила их странную остроту.
Боги!
Теперь я понимала, почему он двигается так быстро, почему слух и зрение у него лучше, чем у кого бы то ни было, и почему он порой говорил так, словно прожил на десятки лет больше меня. Вот почему он так быстро прекращал целоваться, если я приближалась к его клыкам.
Я была так слепа.
Он не смертный.
Он не вольвен.
Хоук – атлантианец.
Я содрогнулась, глубоко внутри меня что-то съежилось.
– Ты монстр.
Глаза Хоука заблестели насыщенным золотом, и они не были нормальными. Они никогда не были естественными.
– Наконец ты увидела, кто я.
Я увидела.
Он был существом из кошмарных снов в личине красавца из мечты. И я попалась. Еще как попалась.
У меня не осталось сил бороться.
Достаточно плохо, что он Последователь, но атлантианец? Его народ создал монстров, которые отобрали у меня мать и отца и чуть не убили меня.
Хоук, похоже, что-то почувствовал, потому как быстро поднялся и поставил меня на ноги.
– Делано, – позвал он. – Забери ее.
Меня передали, как мешок с картошкой, и Делано прижал мои руки к бокам.
– Где ее поместить? – осведомился он.
Грудь Хоука резко поднялась.
– Где-нибудь, откуда она не сможет сбежать или навредить себе. – Он помолчал. – Или навредить еще кому-нибудь, что более вероятно.
– Мы будем держать ее в заточении? – возмущенно спросил кто-то. – Мы сохраним ей жизнь? Будем кормить и дадим убежище вот этой?
Вот этой.
Как будто это я была монстром, который поддерживает Темного и создает Жаждущих. Что это за люди?
– Она Дева, – крикнул еще кто-то. – Она должна умереть!
Зазвучали одобрительные выкрики, а еще кто-то предложил:
– Отошлите ее обратно самозваным королеве с королем. Но только голову. Пусть они знают, что их ждет.
– Из крови и пепла! – прокричал мальчишка, протолкнувшийся в первые ряды. Тот самый, что вчера бегал от дома к дому.
У меня подкашивались ноги.
– Мы восстанем! – отозвались несколько голосов.
– Никто ее не тронет. – Хоук осмотрел толпу во дворе, заставив людей замолчать. – Никто, – повторил он, повернувшись ко мне. – Никто, кроме меня.
* * *
Когда я увидела сырые темные камеры под крепостью и белую массу перекрученных костей, покрывающих потолок, желание бороться вернулось. Я просто не могу позволить, чтобы меня посадили туда, где, похоже, никогда не оставляли людей. Даже умерших.
Делано не был готов к моему сопротивлению.
Я вырвалась из его хватки и бросилась бежать по коридору, но обнаружила, что другого выхода здесь нет. Я попыталась дать отпор Делано, но он загнал меня в угол, а потом ему на помощь пришел еще один мужчина с почти такими же золотыми глазами, как у Хоука. Меня оттащили в камеру с тонким матрасом на полу и заковали, защелкнули на запястьях холодные железные наручники.
Потом я осталась одна.
Я повертелась, ища способ выбраться. Просветы между прутьев решетки были слишком узкими, а когда я натянула цепи, крюк, к которым они были прикреплены, не сдвинулся с места.
Во мне нарастала паника. Как такое случилось? Как от предвкушения будущего, которое будет полностью моим, в котором я буду управлять своими действиями и своей судьбой, я пришла вот к этому? Как я очутилась на цепи в темнице, окруженная людьми, которые хотят разорвать меня на части?
Я знала ответ.
Из-за Хоука.
Мою грудь пронзила мука, пересилившая боль в животе. Горло и глаза горели. Хоук… он даже не смертный. Он атлантианец. Его народ создает Жаждущих, которые непрестанно наводняют этот край, как чума. Тварей, которые убили моих родителей и чуть не убили меня. Он поддерживает Темного, который убил последнюю Деву и охотился за мной. Хоук и вольвены были воплощением всего, против чего боролись боги и восставали люди. Это из-за них Вознесшиеся получили Благословение богов.
