Павел и бортмеханик заботливо укрыли моторы зимними чехлами, довольно тяжелыми. Это не входит в обязанности пилота, но одному механику не справиться. Только потом отправились в избу на ночевку. Избу поставили еще в период становления АлСиба, когда выбирали посадочную запасную площадку. За избой присматривал мужчина из местных. Топил печь, убирался. На печи кипятил прокопченный чайник, здоровенный, литров на пять, медный. Не иначе с дореволюционных времен, когда такие предметы американцы выменивали на шкуры песца или моржовую кость. А еще везли на обмен патроны, ружья, бусы. Деньги северные народы не признавали, что купишь на них в тундре, где магазинов нет.
Павел проголодался. Еще бы, полет длился почти пять часов. И предпочел бы сейчас не чай, а что-нибудь посерьезнее. Вадим, как звали бортмеханика, достал из маленького чемоданчика, прозванного в народе почему-то «балетка», буханку белого хлеба, уложил в кастрюлю и поставил на край печи. А сам оделся и ушел. Вернулся с целой авоськой копченой рыбы. Запах такой пошел, что Павел едва слюной не захлебнулся.
– Павел, ты пробовал когда-нибудь такую рыбку? Чир называется.
– Даже не слышал.
– О! Говорят – ее в Москву отправляют, самому!
Фамилию Сталина не назвал, но и так понятно. Вадим достал из кастрюли, что на плите стояла, хлеб. Нарезал крупными кусками. Сразу хлебный дух пошел. Перед каждым механик поставил по блюду, положил по рыбине.
– Ужин готов, прошу.
Уговаривать никого не пришлось. Павел, как попробовал, уже удержаться не мог, пока не доел. На запивку, уже не спеша, большая кружка чая с колотым сахаром вприкуску. Еда простая, без изысков, но сытная и вкусная. Поговорили немного, больше о мировой обстановке, да и спать улеглись.
В комнате топчаны деревянные, с матрацами, а накрывались вместо одеял выделанными оленьими шкурами. Экзотика, однако!
Утром Павел с Вадимом к самолету. Из сарайчика притащили обогреватель. Печь железная, работающая на тяжелом топливе – солярке, керосине, даже отработанном масле. От печи два рукава идут, пристроили к каждому мотору. Горячий воздух идет в подкапотное пространство, греет картер и моторное масло. Если масло теплое, жидкое, то мотор запускается легко и износ минимальный. Холодные запуски любой двигатель переносит плохо, сокращают они сильно жизнь мотору. И хуже всего, если мотор сломается в воздухе. В Якутии полно сопок, даже горных хребтов. А еще тайга и реки, озера. Подобрать площадку для вынужденной посадки очень непросто. Потому к технике относились бережно, от нее жизнь зависела. Да и приземлись удачно, не факт, что помощь быстро придет. Расстояния велики, зима девять месяцев и выжить на морозе крепком еще постараться очень надо.
Очень уважал местный народ одежду меховую – овчинные полушубки, меховые шубы. И обувь под стать – унты, валенки. В пальтишке из сукна быстро замерзнешь, ледяные ветра с Арктики их продувают.
Пока моторы грели, Вадим посоветовал поговорить с местными, купить у них меховые полушубки.
– А сколько стоят?
– Будут спирт просить.
В магазинах Якутска продавался в бутылках питьевой спирт. Его уважали больше. Хочешь – так пей, а хочешь – разведи водой вдвое, ежели к водке привык. Спирт на Севера начали завозить по одной причине – на морозе водка замерзала, бутылки лопались. А спирту и минус пятьдесят не страшно. Правда, коренное население – юкагиры, эвенки, якуты и прочие стали стремительно спиваться. Неофициально продажу спирта коренным народам запретили. Но выход нашелся сразу – обмен. Меняли все, что представляло интерес – рыба, меховые изделия на жидкий товар.
Спирт поставляли 95-градусный, в бутылках 0,25; 0,5 и 1,0 литр, а также в двухсотлитровых титановых бочках для розлива на местах. Спирт в бутылках запечатывался пробкой, а поверх специальной смолой. В 1950 году пол-литровая бутылка водки стоила двадцать пять рублей, а такой же емкости со спиртом шестьдесят рублей. При зарплатах медиков 485 рублей, железнодорожников 725 рублей, связистов 530 рублей. На Северах зарплаты выше, северный стаж давал право раньше выйти на пенсию. В каких-то местностях на пять, в других – на десять лет, в зависимости еще от специальности.
– Сколько в литрах?
– Смотря что хочешь. Кухлянку – одна цена. Малица другая. Да еще из чего сделана.
Местный народ поголовно в шкурах или мехах. Не для красоты или демонстрации достатка, как у столичных модниц, а по необходимости. Мех хорошо держал тепло, не намокал. Все изделия многослойные, от двух до четырех слоев. Кухлянка – меховая куртка, одевающаяся через голову, длиной выше колена. Малица – дубленка из оленьей шкуры, имеющая меховой капюшон, длиной до колена. Паница – женская, до пят распашная шуба. Шили женщины из шкур оленей, собак, нерп. Или меха белки, лисы, зайца, песца, рыси. Кроме верхней одежды коренные народы обязательно носили меховые штаны, что мужчины, что женщины. На ногах торбаса, которые могут называться унты или маклаки. Еще меховые рукавицы кокколо. Были еще меховые шапки, но носили их, как правило, шаманы. Сами ненцы или эвенки вполне обходились капюшоном, он имел замятки в области шеи и плотно закрывал и шею и голову.
– А ты что посоветуешь?
– Я себе доху заказал, вроде кухлянки, но распашная и на пуговицах, из шкуры оленя. А шьют оленьими сухожилиями. Век сносу не будет.
– Сведи с мастером.
– Так я в Якутске делал.
– Тогда по прилету.
Холодное дыхание приближающейся зимы уже чувствовалось. Стоит промедлить, и в казенном обмундировании мерзнуть будешь. Шинелька темно-синяя рассчитана на зиму европейскую, под Москву либо Тамбов. Хорошо бы унты заказать, но Павел побаивался – хватит ли денег? До зарплаты еще месяц, он только работать начал на новом месте, а накопить в Осоавиахиме не удалось.
Пока разговаривали, обогреватели нагрели моторы, на масляном щупе из двигателя масло жидкое, стекает. Значит прогрелось. Сняли рукава печки. Пока бортмеханик обогреватель в сарай возвращал, Павел запустил моторы. Обороты немного выше холостых, чтобы моторы прогрелись. Шасси на колесных упорах, самолет не покатится самопроизвольно.
У кассы на краю аэродрома, фактически будочки, уже народ толпится. Билеты заранее не продавали, поскольку самолеты, особенно зимой, летали по фактической погоде. В метель или штормовой ветер полетов не было. Вадим уже рассказал, что можно прилететь в какой-то пункт и просидеть неделю, пока уляжется пурга. Да и потом проблемы – очистить обледенелые плоскости, оторвать лыжи от наста. Своя специфика на севере, причем раньше с такими трудностями Павел не сталкивался. Самолеты после стоянок очищали солдаты из БАО, батальона аэродромного обслуживания. А лыжного шасси «дугласы» не имели. Снег с аэродрома чистили бульдозерами или укатывали.
Так что первый вылет сразу добавил опыта. Пассажиры потянулись к самолету. С документами пришел командир. Все места заняты, можно вылетать. Бортмеханик вытащил упоры из-под колес, запер дверь. В салоне уже тепло, работал автономный обогреватель в хвосте, отопление подогревом воздуха. Бортмеханик рычагом из кабины снял стопоры основных стоек шасси.
