– Ваши документы?
Павел предъявил.
– Летчик я, мой самолет сбили, выбираюсь к своим.
– Считай повезло, выбрался.
– А где я?
Павел достал планшет с картой. Старшина ткнул пальцем. Получалось, Павел находился между Ивацевичами и Слонимом. И до Минска, по ориентировочным прикидкам, полторы сотни километров. Если пешком, то пять-шесть дней пути. Павел приуныл. За это время многое может измениться. У немцев техника и продвигаются они быстро, запросто могут обогнать.
Направление удара 3-й танковой группы вермахта было на Слуцк, южнее Минска. Уже на третий день войны немцы вышли к реке Шара, создав угрозу окружения для наших 3-й и 10-й армий. В этот же день состоялась первая массированная бомбардировка Минска.
Бойцы зацепили тросами бревна, поволокли их к позициям. В тягаче с ними и Павел доехал. После проверки документов командир батареи предложил:
– У меня грузовик за боеприпасами в Столбцы. Может подбросить.
– Буду благодарен.
На дорогах полно машин, повозок. Народ массово эвакуировался. К сожалению, смогли не все. Да и как селянину бросить дом, хозяйство? Свиней и кур гнать невозможно, бросить жалко.
Повезло, в Столбцах, на полевом складе, нашлась машина, идущая мимо аэродрома. Добрался и удивился. Охраны нет, как и людей, техники для обслуживания самолетов. Автостартеры, топливозаправщики, передвижные компрессорные станции, мастерские – где они? В сердце закрался холодок. Наверняка полк вывели для пополнения, он отстал. По военному времени – как дезертир. Ситуацию спас комиссар, приехавший в опустевший штаб на полуторке за оставшимся имуществом – пишущей машинкой, бумагами.
– О! Игнатов! А мы в дивизию сообщение о вас отправили – не вернулись с боевого вылета.
– Вот он я! Жив и здоров, готов к вылетам. Кстати, забрал я документы сбитого летчика с ТБ-7. Жаль, похоронить не успел.
Павел отдал полковому комиссару документы.
– Как прибудем на место, покажешь на карте место приземления.
– Есть!
– А сейчас помогай!
Втроем – водитель, Павел и комиссар, быстро загрузили машину и покинули аэродром. Павел даже не успел спросить – куда передислоцируются? Да все равно, он теперь не один.
Машина приехала на какую-то железнодорожную станцию. На запасных путях стоял эшелон, куда уже погрузились технари. Из пилотов – один Павел. Как оказалось – полк получил приказ убыть на переформирование и получение новой техники в Казань, где работал авиазавод № 22. С конца 1940 года на нем выпускали фронтовые бомбардировщики ПЕ-2 взамен снятых с производства устаревших СБ. ПЕ-2 был одним из самых тиражируемых бомбардировщиков, всего их было выпущено 11 247 штук всех модификаций. На двух моторах М-105, фактически лицензионной копии французского двигателя «Испано-Сюиза 12», развивал 452 км/час. При экипаже в три человека имел дальность полета 1200 км, мог брать от 600 до 1000 кг бомб, имел протектированные сырой резиной бензобаки, оснащен радиостанцией.
Можно сказать, Павлу повезло. Глубокой ночью к составу подошел паровоз и эшелон поехал. Ночь – лучшее прикрытие от атак вражеских бомбардировщиков. До рассвета эшелон успел покинуть Белоруссию.
Постановлением СНК принято постановление о создании Совинформбюро. И на одной из долгих остановок бойцы уже слушали на перроне сообщение, что Финляндия объявила войну СССР. Бойцы возмущались, негодовали. Почти все страны по западной границе СССР от севера – Финляндии и до юга – Болгарии, вступили в войну в союзе с Гитлером. И, судя по началу, война будет тяжелой, кровопролитной.
На остановках стояли подолгу и часто. Паровозы бункеровались углем и водой. Бойцы в это время бегали к станционным зданиям за кипятком. Для пассажиров проходящих поездов всегда были на станциях бесплатно холодная и горячая вода.
Из-за стремительности наступления, а немцы уже на четвертый день взяли Воложин, Сморгонь, Вилейку, неготовности руководства, эвакуации многих предприятий не было. В городах бросали банки с деньгами и ценностями, отделы милиции с бланками паспортов, заводы со станками. На Украине ситуация не намного лучше, кое-какое оборудование и станки успели вывезти. Учитывая, что с оккупацией Украины немцами были потеряны многие оборонные заводы, а главное – опытные специалисты, положение складывалось критическое. Во многом из-за просчетов руководства. Нельзя концентрировать тяжелую промышленность (Запорожский металлургический комбинат или Харьковский танковый завод) так близко к границе.
Пока ехали, Павел размышлял. Все, о чем говорили партийные руководители, чем гордились, оказалось ложью. Красная армия несла тяжелые потери и отступала. Взять авиацию. Где истребители? Почему не было прикрытия бомбардировщиков? Почему Красная армия, имея численный перевес в танках, пушках, авиации – отходит? Для оснащения армии денег не жалели. На парадах народ радовался проходу тяжелых танков Т-35, легких БТ-7, пролету больших ТБ-3 и ТБ-7. Где эти армады?
Обман, блеф, или Павел чего-то не знает? И огромная подмога уже идет из глубины страны к западным рубежам и еще день-два и врага остановят? Иллюзии о могуществе страны таяли, как утренний туман. И не один Павел был озадачен, разочарован, недоумевал. Если и обсуждали между собой, то один на один и шепотком. Потому как «стукачи» в любом подразделении были и полковому контрразведчику исправно доносили все, о чем слышали и видели. В памяти военнослужащих еще свежи были воспоминания о массовых репрессиях 1937–1938-х годов, когда почти всех командиров в звании старше майора или посадили в лагерь по диким, надуманным обвинениям, либо расстреляли. С началом войны, с отступлением Красной армии, из лагерей вернули командарма Г. К. Жукова и многих других.
Эшелон хоть и военный, а до Казани добирались больше двух недель. Хотелось помыться, поесть горячей пищи. При авиазаводе казарма, где расположился полк. В 1941 году завод № 22 в Казани смог выпустить 1122 самолета, московский № 39 303 ПЕ-2 и № 125 в Иркутске 144 самолета. Летчики прибывали для формирования из разных полков и дивизий, с разным уровнем подготовки, налета. С бомбардировщиком ПЕ-2, новинкой, никто знаком не был. Для начала, поскольку инструкций и наставлений не было, водили пилотов по цехам, подводили к стапелям, показывали устройство прямо на собираемом самолете. Потом начались рулежки и пробежки по заводскому аэродрому с инструктором. Инструкторами были заводские летчики, они сидели на месте штурмана. Бомбардировщик был хорош, но и недостатки были.
Инструктор, пока прогревали двигатели, предупредил:
– Штурвал крепче держи, при разбеге аппарат в сторону тянет, норовит развернуть. А при посадке скорость высоковата, поэтому к земле подводи плавненько, иначе «козлит», стойки шасси сломаешь.
Советы дельные и дать их мог только опытный летчик, который не одну сотню часов на данном типе самолета налетал.
Два ознакомительных полета с инструктором Павел совершил. Не без ошибок, но ничего не сломал. Самолет пикирующий, но бомбардировку с пикирования можно осуществить только при наружной подвеске бомб. Таким способом начали пользоваться только после 1943 года в авиаполку Полбина, который сам освоил этот способ и летчиков своих научил. А до того все возможности самолета не использовали в полной мере, бомбежки осуществляли с горизонтального полета. При нем точность попадания ниже. Если по станции железнодорожной или аэродрому вражескому не промахнешься, то в корабль или танк в капонире промажешь. У немцев бомбардировка с пикирования применялась массово на бомбардировщиках Ю-87, и бомбили очень точно, попадали в одиночную пушку в капонире или подавляли дот или дзот. А наши пилоты по старинке воевали, потому как не обучали.
