Эйфория от Победы уже прошла, а приказ о демобилизации сильно озаботил.
В армии государство дает тебе крышу над головой, питание, обмундирование, платит денежное довольствие. А сейчас о жилье, работе, пропитании надо заботиться самому. Помог случай. Увольнялся из полка не он один, вот однополчанин и предложил:
– Поехали со мной!
– Куда?
– В Омск. На первое время угол в родительском доме дам, работу найдешь. Все же город большой.
Это верно. Только воспоминания о Сибири у Павла были не самые лучшие. Снег, морозы, неустроенность. Правда, касалось это трассы перегона. Создавалась вся структура в спешке, да и знали все – временно. И в самом деле, АлСиб прекратил функционирование в сентябре 1945 года. Аэродромы, приводные радиостанции по трассе – остались и были переданы гражданскому воздушному флоту.
До Москвы добирались с трудом. Во-первых, войска, согласно договору с США, перебрасывались на Дальний Восток. В эшелоны воинские не сядешь, охрана и начальство бдит, а пассажирские поезда ходят редко и не по расписанию. Через сутки удалось кое-как втиснуться в переполненный вагон, а к вечеру освободилась верхняя, третья полка для багажа. Там провели вдвоем ночь. Тесно, душно, а еще опасались упасть на пол, можно и шею свернуть.
На третьи сутки добрались до столицы, голодные и усталые, толком не выспавшиеся. Однополчанин предложил:
– Давай махнем на Чкаловский аэродром, не должны же летуны своих бросить. Хоть куда-то подальше доберемся.
В самом деле помогли, уже в сумерках сели на аэродроме Куйбышева. Удачно подвернулся рейс военного Ли-2. Фактически довоенный «Дуглас», выпускавшийся по лицензии в Ташкенте. Самолет-трудяга. И в тыл к партизанам летал, и диверсантов парашютным способом в немецкий тыл забрасывал, и наше военное командование возил, и даже срочные грузы, когда случалась острая необходимость.
А уже после Куйбышева движение по железной дороге на восток не такое загруженное. Пока до Омска добрались, десять дней прошло, а с выезда из Восточной Пруссии так и две недели. Обросшие, усталые. У однополчанина только мать в живых, обрадовалась, заплакала.
У женщин слезы и в радости и в печали. Павлу выделили маленькую комнатку с железной койкой и узким шкафом, благо – окно есть. На следующий день пошли на учет становиться – первым делом в военкомат, а затем в райком партии. В райкоме и предложили:
– Не хотите в Осоавиахиме поработать?
Предложение неожиданное. Сослуживец Федор отказался, у него довоенное образование – техникум и специальность востребованная, по механообработке. А Павел согласился. Летчиком-инструктором, и переучиваться не надо. Правда, зарплата скромная. Но Павел подумал – на первых порах сгодится, тем более семьи нет. А потом осмотрится, видно будет. Привлекало, что давали комнату в общежитии недалеко от аэродрома.
Осоавиахим – общество по содействию оборонному, авиационному и химическому строительству появилось в 1927 году и активно работало в тридцатых. Готовили молодежь к обороне, обучали воинским специальностям – снайпера, моряка, летчика. Причем «воздушных» специальностей несколько. Парашютист, планерист, летчик. У кого были способности, направляли в военные летные училища. Павел сам прошел такой путь. В 1948 году Осоавиахим разделили на три общества – ДОСАРМ – общество содействия армии. ДОСАВ – авиации и ДОСФЛОТ. В 1951 году они снова объединились под аббревиатурой ДОСААФ.
С 1927 по 1941 год в Осоавиахиме разным специальностям обучилось 85 млн молодых людей. Государственный Комитет обороны 19 февраля 1944 года возложил на Осоавиахим задачу сплошного разминирования в освобожденных от оккупации районах. Стали готовить минеров. Многие из них были при разминировании убиты или покалечены, потому как немцы зачастую ставили мины на неизвлекаемость или устраивали ловушки. Но работу молодые минеры проделали огромную по объему и важную.
Первоначальное обучение летчиков в Осоавиахиме – дело нужное. Но когда Павел познакомился с самолетами, расстроился. Три изношенных У-2 и один Р-5. Оба типа летательных аппаратов морально и технически устарели, оба бипланы. Которые из авиации почти исчезли, использовались как самолеты связи. Был в войну женский бомбардировочный полк – сорок шестой, прозванный острословами «Дунькин полк», так ведь от безысходности самолеты У-2 использовали. Бомбовый груз берет маленький, радиус полета невелик, оборонительного вооружения сначала не было вообще, после во вторую кабину установили пулемет ШКАС винтовочного калибра. Против атакующего «мессера» он слаб. Немцы первое время потешались над «рус-фанер», потом остерегаться стали. У-2 тихоходен, летает ночью низко и бомбу уложить в цель может точно. В Сталинграде, когда бои шли за каждый подъезд дома, У-2 укладывали бомбы точно по наводке, в крышу указанного подъезда дома.
На У-2, переименованном после войны в ПО-2 по фамилии его конструктора Поликарпова, учлеты, как называли курсантов, летали с инструктором по 25–30 часов, затем их допускали к самостоятельным полетам, еще 20 часов. Затем следующая ступень – самолет Р-5. Он помощнее, вес больше и в начале войны применялся как разведчик и легкий бомбардировщик. К концу войны в войсках их практически не осталось, а где и были, так в эскадрильях связи.
У-2 самолет надежный, а главное – прощает неопытному летчику ошибки. Если попал на нем в штопор, брось ручку управления и педали – и самолет сам выйдет из смертельно опасной фигуры, перейдет в горизонтальный полет, только не мешай. Самолетик именовали «летающей партой». Весь из фанеры и ткани, железного только мотор и весом меньше тонны, длина разбега смешная – 70 метров, а крейсерская скорость 110 км/час.
Двигатель – допотопный, пятицилиндровая «звезда», но надежный, с хорошим моторесурсом, что для боевых самолетов редкость.
Конечно, для Павла, после двухмоторных скоростных машин, возврат к У-2 был скучным делом. Взлет, полет по кругу и посадка. Новый учлет в кабину садится – и все повторяется. Унылооднообразно, каждый день как вчерашний. Не удивительно, что летчики инструкторы долго в Осоавиахиме не задерживались.
Иногда Павел позволял себе похулиганить. Приехал раз с проверкой чиновник из руководства. Важный, в мундире на манер сталинского, под горло, но без погон. Два дня проверял бумаги, затем решил проверить Павла. Уселся в кабину, пристегнулся, дал «добро» на взлет. Чиновников Павел недолюбливал, никогда от них хорошего не видел. Ну и оторвался по полной. Все фигуры высшего пилотажа продемонстрировал, причем в тесной связке, одну за другой. Чиновник сначала притих, потом стал требовать «прекратить безобразие!». Затем его стошнило, стало худо. Павел видел, как на земле, у здания с учебными классами, стоит начальник аэроклуба, машет Павлу кулаком.
Приземлился Павел, подрулил на стоянку. Чиновнику пришлось помогать выбраться. Вид бледный, мундир в рвотных массах, да и штанишки мокрые. Потребовал везти его в гостиницу.
Может быть, и уволили бы Павла, а формально не за что. Желал чиновник проверить летные навыки и мастерство инструктора – пожалуйста! Только для начала посмотрел бы в летную книжку. Шесть типов освоенных самолетов, больше трех тысяч часов боевых вылетов, даже сбитые самолеты врага, что для летчика-бомбардировщика редкость.
