Наверное, характеристика с прежнего места службы пришла отличная, и Павел остался служить. Некоторое время ловил на себе насмешливые взгляды, которые сильно били по самолюбию. Но каждый день боев приводил к потерям и летного состава и самолетов. И Павла командир эскадрильи восстановил в экипаже.
Самолет уже восстановили, даже опробовали рулежкой на аэродроме и подлетом. Экипаж получился сборный. Павел из госпиталя, штурман из запасного авиаполка, бортовые стрелки вообще новички, с курсов младших авиаспециалистов.
Судя по взглядам, которые они на Павла кидали, доверия он им не внушал, старожилы уже успели известить о происшествии, но права выбора не было. В армии, составной частью которой являлись военно-воздушные силы, приказы командира исполняют, а не обсуждают.
А для Павла этот вылет – как экзамен. Целью были укрепления немцев в Восточной Пруссии, юго-западнее Кенигсберга, у города Розенберг. Вылетели эскадрильей неполного состава, всего шесть самолетов. Еще одно звено потеряно в боях.
К цели шли на четырех тысячах метров под прикрытием истребителей их дивизии, из 368-го авиаполка. Немцы в Пруссии были еще достаточно сильны, оказывали ожесточенное сопротивление. Войскам активно помогало ополчение из членов «Гитлерюгенд», фактически подростков, пожилых бюргеров, отслуживших свое еще в Первую мировую войну, мужчин с физическими недостатками, негодных к строевой службе. Все были напуганы заявлениями доктора Геббельса о страшных и жестоких русских, которые детей будут есть, женщин насиловать, а мужчин убивать. Не понаслышке зная о жестокости своей армии на оккупированных территориях из рассказов фронтовиков-отпускников, из писем, жители Геббельсу верили. На стенах с подачи партайгеноссе писали белой краской «Смерть или Сибирь».
Добровольцам из фольксштурма выдали устаревшее оружие со складов, а также трофейное. А еще обучили стрельбе из «Панцерфауст». Даже в неумелых руках одноразовый гранатомет представлял для бронетехники серьезную угрозу.
И укрепления создали мощные. Железобетон, бронеколпаки с пулеметными расчетами, снятые с поврежденных танков башни с пушками.
Но и ВВС в конце сорок четвертого года уже имели бомбы разных типов – бетонобойные и осколочные, противотанковые, пробивающие броню и осветительные для подсветки целей ночью, а еще зажигательные, агитационные, начиненные листовками.
На сегодняшний вылет в бомболюки подвесили осколочные бомбы в четверть тонны каждая, всего восемь штук. По бомбовому грузу – перегруз, потому топлива в баки залили на треть меньше.
Самолет Павла в строю крайний, ни штурману, ни летчику напрягаться не надо, вывести эскадрилью на цель – задача для штурмана ведущего самолета, комэска.
Для Павла этот полет над новым для себя районом Пруссии первый. Поглядывал за борт, отыскивая характерные приметы местности, сравнивая с картой. Изгиб реки, заводская труба, перекресток шоссе – сгодится все, отчетливо видное с воздуха. Потому что бывают ситуации, когда смотреть на карту нет времени и возможности. В последнее время такие ситуации все реже. Это в начале войны, когда бомбардировщики зачастую ходили на задания без истребительного прикрытия, надо было местность знать, как свои пять пальцев. Ибо это была одна из возможностей уцелеть, вернуться на аэродром, да еще вывести преследующие истребители под наши зенитные батареи и тем отсечь.
На Ту-2 тормозные решетки на крыльях были, но пилоты бомбили с горизонтального полета. Точность попадания ниже, но возможности сохранить боевую машину и уцелеть самому выше. Обычно пикировали до тысячи метров, сбрасывали бомбы и летчик выводил самолет сначала в горизонталь, потом в набор высоты. Если пилот сам медлил, то на высоте восемьсот метров срабатывал автомат вывода. В момент вывода самолет по инерции просаживался еще метров на двести-триста, терял скорость и для зениток представлял лакомую цель. Из зенитки трудно попасть в самолет на пикировании. Скорость велика, а самолет видится точкой. Зато на выходе из пике фюзеляж и крылья видны по всей площади.
Да и толкового обучения не было, сами инструкторы способом владели плохо. Только в авиадивизии Полбина массово применяли бомбардировку с пикирования. У немцев такой способ применялся изначально на «Юнкерсах-87», даже был специальный рычаг, отбрасывающий бомбу от фюзеляжа, чтобы она не попала под винт.
Уже показался город и укрепления вокруг него. Ведущий вошел в пологое снижение. Бомбить желательно с высоты не более двух тысяч метров, иначе разброс бомб большой и если цель точечная – дот, танк, капонир с пушкой, промах неизбежен. Чем ниже, тем эффективнее, но и опаснее, потому что на малых высотах плотный огонь малокалиберных зенитных автоматов и риск быть сбитым велик. Отбомбился ведущий, за ним второй, третий самолеты. На цель заходили по очереди. Внизу огонь, дым, пыль. Дошла очередь до Павла. Штурман команды отдает, выбрал цель и держит в прицеле.
– Сброс!
Кнопки сброса есть у штурмана и пилота. Павел сразу почувствовал, что самолет легче стал. Штурвал на себя, самолет выводить надо в набор высоты. В наушниках предупреждение комэска.
– «Худые» появились, маленькие уже отражают. Разворачиваемся и уходим.
«Маленькие» на жаргоне – истребители. Их задача – не допустить вражеские истребители к бомбардировщикам, не допустить потерь. Только это не всегда выполнимо. У немцев зачастую преимущество в численности. А еще – у наших истребителей бензина на обратный путь, да еще минут на пять-десять сверх того. У немцев бензобаки полные, они могут навязать бой, связать боем «яки» и тогда дело худо повернется.
Против трех наших пар десяток «мессеров». Наши истребители боем связали, и одна пара к бомберам прорвалась. Излюбленный немцами маневр – сзади и сверху, на высоких скоростях. Ведущий немецкой пары начал стрелять по самолету впереди Павла. Задумка ясна, ведущий ведет огонь по пятому самолету в строю, а его ведомый, как сблизится, будет атаковать «тушку» Павла. Бортовые стрелки четвертого и пятого в строю самолетов открыли огонь из пулеметов. Павел ждать своей участи не стал, штурвал на себя рванул, газ моторам до упора. Нос задрал, на облегченной машине получилось удачно. Бомбы сбросил, топливо выработал. Но все же Ту-2 втрое тяжелее, чем Як. Поймал в прицел «худого», буквально на секунду получилось, разница в скоростях большая. Надавил на гашетку.
Все же пушки лучше крупнокалиберных пулеметов. На пулеметах – пули, а у пушки снаряды, которые при попадании взрываются, и дыры при этом получаются изрядные, как и повреждения. Один раз попал или несколько – неизвестно. А только за немцем мгновенно огненный факел. Видимо, снаряд угодил в бензобак или бензопровод. От «худого» сразу отделилась фигура летчика, раскрылся парашют. Ведомый рисковать не стал, заложил вираж и скрылся. В какой-то мере немцу повезло, приземлился на своей территории.
С самолета комэска за боем наблюдали, то ли верхний стрелок, то ли штурман. По рации сразу вопрос:
– Кто сбил?
– Шестьдесят второй.
Это номер самолета на фюзеляже. Называть по рации фамилию или должность нельзя, есть определенные правила радиообмена.
