– Командир, справа курсом сорок пять дымок. Надо бы посмотреть.
– Выполняю.
Дымок может быть от чего угодно – костра, русской печи в избе, горящего сарая или паровоза. Долго в одном районе крутиться нельзя. Небось немцы уже по рации вызвали истребители. Крутится над головой русский самолет, явно что-то вынюхивает, наверняка разведчик, потому что не бомбит и не обстреливает.
Заложил вираж Павел, снизился до трехсот метров. Дымок ближе и непонятно, откуда он. Как будто из-под деревьев. Не похоже на бронепоезд. Отвернул в сторону, а Яковлев рукой показывает:
– Рельсы.
Павел их уже сам увидел. А на карте их нет.
Резкий разворот, по месту, откуда дым, с пологого пикирования очередь из обоих курсовых пулеметов. Щедрая, на треть ленты. И сразу все переменилось. Слетела маскировочная сеть, сразу из нескольких точек, с платформы, по самолету открыли огонь спаренные «эрликоны». Спасла малая высота, зенитчики не успевали поворачивать свои орудия, велика угловая скорость. Павел сразу по рации назвал квадрат, развернулся. А уже не дымок, а густой дым из паровозной трубы.
Бронепоезд хочет поменять позицию, если обнаружен уже. Павел открыл огонь из курсовых пулеметов. Зенитки на платформах, сбоку броневые щиты, а сверху прикрытия нет. Сделал заход, штурвал на себя, набрал пятьсот метров и еще один заход. При меньшей высоте можно получить повреждения от осколков своих бомб. В бомбоотсеке две бомбы – пятисотки, по пятьсот килограмм. Очень мощные. Сбросил одну – и в набор высоты. Сзади мощно рвануло. Разворот – и заход на цель. От медленно движущегося бронепоезда дым. То ли от паровоза, то ли от вагонов, не понять. По «пешке» одна зенитка стреляет. С пологого пике сбросил бомбу, ручки управления двигателями вперед до упора. Надо как можно быстрее выйти из зоны обстрела. Сзади мощный взрыв, потом еще один, слабее.
– Паровоз взорвался!
Наверное, осколки пробили паровой котел и виден пар. Теперь два самолета звена по дыму и пару безошибочно бронепоезд найдут и добьют. Бомб нет, патронов к курсовым пулеметам тоже. Надо уходить.
Успел за линию фронта перелететь до появления вражеских истребителей. Так неприятность появилась. Полезла вверх температура охлаждающей жидкости правого мотора. Сбавил обороты, а температура уже у красной черты. Пришлось заглушить мотор, чтобы не устроить на борту пожар. «Пешка» без бомбовой нагрузки была способна на одном моторе продолжать горизонтальный полет. Долетели до своего аэродрома, плюхнулись у посадочного «Т». Почти сразу вправо развернуло. Чудом не перевернулись. При осмотре механики нашли пробитый осколками водяной радиатор. Вся вода вытекла, и поработай мотор еще немного, вышел бы из строя, заклинил. И колесо правого шасси в лохмоты осколками снарядов. Это «эрликон» постарался при последней атаке. Но главное – сами уцелели и самолет сохранили. Механики заверили, что к утру отремонтируют. Самолет трактором убрали с полосы и вовремя. Сел «017» командира звена, зарулил на стоянку. Экипажи встретились у штаба.
– Виталий с экипажем погибли. На наших глазах, от зенитки. Взорвался в воздухе. А бронепоезд мы уничтожили. Ты – паровоз и две платформы, я – два вагона. На бок бронепоезд завалился.
У летчиков могилы редко бывают. За ужином помянули экипаж. За полтора месяца, которые полк воевал на ПЕ-2, уже третья часть самолетов и экипажей потеряна.
Истребительное прикрытие не всегда бывает, потери от «худых». А еще у немцев сильна зенитная артиллерия. В Красной армии такой насыщенности зенитками до конца войны не достигли.
Утром непогода, низкая облачность, моросящий дождь, видимость сто метров. Полеты отменили, пилоты после завтрака разбрелись по землянкам. Кто в карты играет, кто байки рассказывает, а кто спать улегся. Ежедневная боевая работа выматывала, нервы на пределе. У немцев пехоту после трех месяцев боев отводили в ближайший тыл на отдых. Через год отпуска, солдаты или офицеры могли съездить в фатерланд, наведать родных. В Красной армии отпуска были только после ранений, исключительно для поправки здоровья.
Зато в непогоду не приходится опасаться действий вражеской авиации. Особенно пехота довольна, в сорок первом уж очень доставали пикировщики Ю-87, прозванные «лаптежниками» за неубирающиеся шасси с обтекателями. Вроде устаревшие, тихоходные машины. Пехота наша ненавидела их больше всего. Бомбили точно, донимали воем сирен, наводя животный ужас.
Вот уж кому завидовать нельзя, так это пехоте. В любую погоду и время суток немецкие минометчики беспокоят. В каждой пехотной роте у них 50-мм минометы и боеприпасов вдоволь. Днем в хорошую погоду – пикировщики. А главная опасность – танки. Что можно сделать против бронированной махины бутылкой «коктейля Молотова»? К танку еще подобраться надо, а пулеметчик в танке не даст. А противотанковые ружья начали появляться в войсках только осенью.
На фронтах активные боевые действия. Немцы напирают, Красная армия обороняется, уперлась, но под натиском превосходящих сил пятится. Немцы несут потери в личном составе и технике, какие не были ни в одной кампании – польской или французской. Блицкрига, легкой прогулки под «Лили Марлен» и губную гармошку не получалось.
Осень в сорок первом выдалась ранней и холодной. За дождями пришли первые морозы, сначала по ночам. Техника у немцев к жестким условиям не приспособлена. Для сохранения боеготовности моторы должны быть прогреты. Либо не глушить двигатели всю ночь, сжигая дефицитное топливо, расходуя моторесурс, либо использовать специальные подогреватели. Немецкая пехота для обитания в землянках подготовлена лучше. Есть заводские чугунные печи, есть брикеты из опилок пополам с торфом. Горят долго, давая тепло. А с обмундированием промашка у вермахта вышла. Шинели тонкие, шапок и валенок вовсе нет, пошли массовые обморожения.
На первую декаду ноября морозы уже под двадцать градусов, а к концу месяца тридцать. Для немцев – невидаль. А когда в декабре морозы в сорок градусов ударили, у немцев боевой дух упал. В войсках потери от обморожений большие, так это в Подмосковье. Про Сибирь, где морозы еще сильнее, немцы думали со страхом.
В один из осенних дней Павел получил приказ на вылет в составе звена. От звена два самолета осталось – Антонова и Павла. Ничего необычного, цель задания – разбомбить автодорожный мост. Мост невелик, но на важном направлении. Ведущим Антонов, Павел в кильватере держался. Главное – не отстать и не прозевать вражеские истребители. Экипажи головами крутили на все триста шестьдесят градусов. У немцев асы именовались экспертами и имели сотни побед. Были излюбленные приемы, прятались за облаками со стороны солнца, чтобы глаза слепило. Выбрав момент, круто пикировали, открывали пушечный огонь по кабине или моторам. Сверху проекция самолета велика, попасть легче, чем при атаке с хвоста.
Перед вылетом обсудили с Антоновым план. Он предложил обойти цель с севера, через Полднево, развернуться над Жулями и выйти на мост со стороны запада. Зенитки нападения с этой стороны не ожидают, удастся выиграть несколько секунд. Сброс бомб и сразу уход к линии фронта. Нахождение над целью и под огнем зениток минимальное. Но очень многое зависит от точной работы штурмана. Он должен вывести на цель ювелирно. После изучения карты Павел выбрал для себя два ориентира – слева река Угра, справа, параллельно ей, грунтовая дорога. На карте нанесена, стало быть, должна использоваться. Сложность в том, что при таком заходе мост будет перпендикулярно направлению полета. Трудно попасть. Одна надежда, что бомбы четыре и каждая весом по четверти тонны. Мощные, если в мост не угодят, то рядом и разрушат взрывной волной.
