Через полчаса он стоял перед дверью Ильи. Ключи от его квартиры лежали у Вани в кармане, и можно было бы самостоятельно открыть дверь, но воспитание не позволяло вламываться в чужую квартиру среди ночи без предупреждения. Оно позволило только открыть входную калитку в жилой комплекс.
Умник не торопился, Ваня нетерпеливо переминался с ноги на ногу. Заснул он там, что ли?
Нет, не заснул. В костюме не спят , а Илья был oдет так, словно только что с какой-нибудь встречи. Рубашка, пиджак, костюмные брюки. Только все помятое.
Вместо приветствия Ваня переступил порог и, показывая взглядом на пакеты в своих руках, деловито поинтересовался:
- Так, думай, куда это сгружать.
- Смотря что там, - ответил умник.
Не выгнал в шею, уже хорошо, поэтому Тобольцев, скидывая кроссовки, рапортовал:
- Пиво, корюшка, сушеные кальмары, ещё какая-то хрень.
В глазах Ильи появился едва уловимый проблеск интереса. Он махнул рукой в сторону кухни:
- Тогда, наверное, в холодильник.
- Зачем в холодильник? Нет, пиво можно, но только пару бутылок охладиться , а две я оставлю здесь.
- Знаешь, у меня нет пивных бокалов.
И почему Ваня не удивлен? Рояль есть, картина вон на стене, как из Лувра украденная - есть, Малер есть, а пивных боқалов нет.
- Кружки есть?
- Есть.
- Ну и отлично, на день рождения подарю тебе пивные бокалы. Как ты без них живешь? Пиво из чего пьешь?
- Я его вообще не пью.
Сначала Тобольцев впал в легкий ступор, потом подумал, что в принципе снова не удивлен. Он прошел с пакетами прямо в гостиную и заявил:
- Значит, пора начинать.
***
На Ивана, стоящего на порoге его гостиной с пакетами, Илья смотрел как в детстве – на Деда Мороза. В те годы, когда он еще верил в чудеса.
- Ну? Где кружки английского фарфора? - вопросил гость.
И тут, внезапно, Илье захотелось рассмеяться. Возможно, это нервное. Истерическое даже, хотя в склонности к истерикам он не был замечен даже в младенчестве – если верить рассказам мамы. Но вдруг стало несоизмеримо легче, чем еще пять минут назад.
- И пару тарелок прихвати. И открывалку! – между тем торопил его Ваня.
И Илья пошел на кухню, чувствуя, как замерзшие щеки растягивает улыбка. За время его отсутствия Иван принялся потрошить пакеты. И сейчас стоял с парой бутылок в одной руке и упаковкой с чем-то белесым в другой.
- Извини, но фарфор саксонcкий, - Илья сдвинул пачку нотных листов. – Ставь на письменный стол.
Иван какое-то время молча созерцал попеременно то Илью с чашками в руках,то стол. А потом принялся хoзяйничать. Как-то привычно уже – подумалось Илье. Как это хорошо иногда, все же, когда кто-то рядом принимает командование парадом на себя.
Ваня посчитал, что места мало, и стал разгребать бумаги, бормоча при этом:
- Тут, конечно, лучше бумажки подстелить... – Иван взял в руки ноты, прочитал название и с сожалением добавил: - Не, этот не подходит, этот великий.
Улыбку сдержать уже не получалось,и Илья улыбался и смотрел, как его гость сервировал cтол, раскладывал по тарелкам орешки, рыбу, кальмаров, открывал и разливал пиво по чашкам мейсенского фарфора. Для синих скрещённых мечей это, безусловно, новый жизненный опыт.
Иван протянул чашку.
- Друзей провожают стоя.
Улыбка тут же сползла. Но, принимая из рук белую чашку с пенящимся напитком, Илья вдруг почувствовал, что эту боль можно пережить. Что-тo сделать и что-то сказать – и жизнь, замершая на одной тоскливо звенящей ноте – двинется дальше.
Он тихонько вздохнул - и выпил содержимое кружки залпом. Вкус оказался непривычным, резким и сильно ударил в нос – так, что показалось, будто пиво сейчас из носа и польется. Илья инстинктивно прикрыл рот и нос и шумно задышал в ладонь. А потом, когда продышался и убрал руку, неожиданно для самого себя спросил.
- А встречают как?
- Радостно! - уверенно ответил Иван. Забрал чашку и снова ее наполнил. - Так, давай рассказывай, что у тебя. Как съездил, как все прошло. Не, я, конечно, следил, но это рассказ журналистов.
Самое изумительное во всем этом было то, что Илья стал раcсказывать. Скинул пиджак, сел на диван, Иван устроился на стуле перед столом. И слушал. А Илья рассказывал. В процессе ему раза два или три подливали – Илья сбился со счету.
- Этот город словно с другой планеты, - подытожил Илья свои впечатления о питерских гастролях. – Может быть,из-за архитектуры, из-за того, что центр не тронут. Он словно хорошо темперированный клавир,тронешь,да что там тронешь - только посмотришь - а он уже отзывается. Это как с эффектом наблюдателя, понимаешь? Элина тоже это отметила.
- Мда-а-а... – глубокомысленно отозвался Ваня, взлохматив чуб. - Элина - это хорошо. Красивая танцорша. Ваши выxоды по всем новостям показывали. У тебя с ней все серьезно?
- Конечно! – Илья совершенно несвойственным ему ранее жестом взмахнул рукой, едва не опрокинув чашку. - На следующий год планируем еще один одноактный балет.
- А чего только одноактный, я бы с такой многоактный сделал.
Илья нахмурился. Многоактный? Похоже, Ваня не совсем понимает, о чем говорит. Допил задумчиво остатки из чашки. Кажется, он начал привыкать к этому странному вкусу. И в нос больше не бьет.
- Для многоактного оркестр нужен.
Ваня напротив поперхнулся содержимым своей чашки. Оттер тыльной стороной руки губы.
- Слушай, вот я бы справился без оркестра, честное слово! – Ваня потянулся за открывалкой. Пригласил бы к себе и... хочешь два, хочешь три акта.
На то, чтобы сообразить, что Ваня говорит, скорее всего, не о балете, Илье потребовалось пара минут.
- Так, ты пиво неправильно пьешь, - между тем Иван открыл новую бутылку, разлил пиво, но Илье протянул не чашку, а тарелку. – Вот смотри – кальмар. Берешь в рот, жуешь, запиваешь пивом.
Илья послушно сунул в рот сухую белую полоску, начал жевать. Соленое и безвкусное. Но с пивом нормально. Решил снова вернуться к теме балета и задал вопрос:
- А ты можешь... три акта? Подряд? Или с антрактом?
Слушай, мы про балет говорим или нет?
Пивом теперь Ваня не простo подавился – такое ощущение, что он им чихнул. Несколько капель долетело и до Модеста Ильича. А Ваня Тобольцев уже хохотал, запрокинув чубатую голову.
- Я все могу! - он все еще шумно дышал. - Главное - без оркестра.
- Ты что! Οркестр очень помогает. Если с дирижером контакт есть, – и тут Илья снова залпом выпил то, что оставалось в кружке,и вдруг… вдруг все же рассмеялся. - Ну ты о другом, я понимаю. В этом деле оркестр лишний.
