И смех,и грех. Все, вспышка гнева окончательно рассеялась, словно и не было ее, оставив после себя легкое чувство неловкости – прежде всего, на себя – что так вспылил.
- Не смей! – все же попытался придать голосу строгости. Закрыл дверь холодильника и с изумлением обнаружил, что достал отнюдь не молоко. Это вообще не его бутылка. Вероятно, Ванина. Очевидно, спиртное.
Ноги, наконец, запросили пощады. И Илья опустился на стул. Посмотрел задумчиво на бутылку в своей руке. На треть всего опустошена. Видимо, не до мартини людям было. Хмыкнул.
- Какие ещё поверхности в моей квартире вы ис... освятили своей любовью?
- Никаких! – Иван опустил Сатурна на пол и тот тут же засеменил к своей миске. А Ваня продолжил с энтузиазмом - Вон, кровать твоя нетронутая. Собака отличная! Рояль играет офигенно - я пробовал! Ой, прости! – заметив, как Илья нахмурил брови – В общем, все отлично у тебя!
Ну и как на Ивана Тобольцева сердиться? Да и на сестру его тоже сердиться не получается. Тоскливо просто. Очень.
Отвинтил крышку, понюхал. А ничего так пахнет, не противно. Завинтил. И вспомнил про свой долг гостеприимного хозяина.
- Я рад, что тебе у меня понравилось. Чай будешь?
- Буду, - тут же с готовностью согласился Ваня и добавил : - Я пойду это... там виноград подберу. Ну… я уже говорил,твоей собаке девчонка не очень понравилась . Сатурн залаял, она испугалась, все из рук у нее посыпалось ... Как же ты сюда девчонок-то водишь? С таким сторожевым псом?
Илья даже дыхание задержал. Невольно Иван затронул тему,которая была для Ильи очень… непростой. Кто-то сегодня на его рояле девушку… ну, скажем обтекаемо… целовал. А Илью за всю его жизнь целовали три женщины. Мать и две бабушки.
- Предпочитаю встречаться на чужой территории! – он старался, что бы ответ прозвучал невозмутимо. Поставил, наконец, бутылку на стол и полез в шкафчик за чаем.
- А-а-а, - судя по тому, как это было произнеcено,тон Ильи оказался для Вани вполне убедителен. - Да я тоже, но обычно у другой стороны тоже проблемы с местом. Так что порой приходится к себе. А вот Танька никогда никого домой не водила еще, это я точно знаю. У нее всегда чужая территория.
Красная жестяная банка выпала из его рук и с грохотом приземлилась на пол. Хорошо, что не раскрылась.
- Не рассыпалась? – Иван заглянул ему через плечо.
Да иди ты уже виноград убирать!
Но вслух удалось что-то невразумительное буркнуть. Пoдобрал банку и попытался вспомнить, зачем он ее вообще взял. Иван одарил его удивленным взглядом и отбыл на уборку. А Илья ничего полезного так и не сделал. Снова сел на стул и уставился на банку. Изучал слонов и затейливый цветочный рисунок, старательно отгоняя от себя мысли о… чужой территории Тани Тобольцевой.
Ваня вернулся довольно быстро. Сам нашел, куда выкинуть мусор, потом по–хозяйски порылся в шкафах, достал стаканы, применил стоящую на столе бутылку по назначению и протянул на две трети наполненный стакан Илье.
- Давай, тебе надо, я вижу.
Надо же, какой наблюдательный. Надо мне, Ваня, ты прав. Но не этого.
Щелкнул чайник. Оказывается, он успел его все-таки поставить.
- Мы же собирались чай пить… - Илья поразился, как неуверенно звучит его голос.
- Чай попьем, но сначала это. Давай! Сейчас полегчает! – в подтверждение своих намерений Ваня толкнул своим стаканом стакан Ильи и произнес тост: - За удачу!
В удачу Илья Королёв не верил. Οн верил в методичный, ежедневный труд. Но здесь он не поможет. Так какая теперь разница?
Налитое он выпил до дна. Вкусно. И сразу стало тепло. И немного странно. Но вкусно и тепло – в первую очередь. И он протянул свой стакан Ивану со словами.
- Еще.
Второй был еще вкуснее. И от него стало еще теплее. Илья наконец убрал со своих колен красную жестяную банку.
- Ну его к черту, этот чай, – а потом приподнялся, перевернул под собой стул, сел верхом, оперся локтями и неожиданно в первую очередь для самого себя выдал: - А я сегодня встречался с твоей сестрой.
Для Ивана такое откровение стало, наверное, ещё большей неожиданностью. Он так и замер с недонесенным до рта стаканом. Потом опустил его.
- Да? Γде? Поругались что ли? Ты чего такой расстроенный?
Поругались? Расстроенный? Нет, не те ты говоришь слова, Ваня, не те. Мы просто не сов-па-ли. Глобально. И летально.
- Она брала у меня интервью, - медленно проговорил Илья. Надо, чтобы Иван его правильно понял. Не надо, чтобы Иван его понял неправильно. Поэтому добавил. – На радио.
- А-а-а... – Ваня отставил в сторону бутылку. Илья проводил ее взглядом. Жаль. Вкусно же. И тепло. – Так это ее работа! Она у қого только не брала. Но у таких, как ты, которые с Чайковским и этим, как его - Малером, вроде нет. Чего это ее на классику потянуло?
Да, вот так вот. Ее на классику потянуло. А меня – на нее. Вот такое вот несовпадение вкусов. Бывает.
Α с откровениями надo заканчивать. И так сегодня выдал десятилетнюю норму. Илья протянул руку, выудил из вазочки печенье, захрустел, собираясь с мыслями.
- В рамках культурного просвещения радиослушателей.
- О как! И как? Просветили? Знаешь, я, пожалуй, чай все-таки заварю, – Иван смотрел на Илью как-то очень пристально. - Я и бутербродов могу нарезать. Тебе поесть надо, ты, наверное, с обеда ничего не ел.
Хозяйственный какой. И заботливый. И черт с ними, с разбросанными нотами и виноградом. Хотя за Модеста Ильича обидно, конечнo.
Илья снова поменял под собой положение стула, откинулся на спинку, вытянул ноги.
- Чувствуй себя как дома, – и рукой махнул. - А с твoей сестрой у нас состоялся крайне интересный разговор. Про Рахманинова и кляксы, - а потом хмыкнул и добавил: - Жаль, про Малера не успели. Ну это я с тобой наверстал. Извини, что вспылил. Οбычно я не бью людей нотами. По крайней мере, Малером.
Извинился внезапно, но на душе стало легче. И он с удовольствием наблюдал за хлопочущим на кухне Ваней.
- А чем ты обычно бьешь людей? – поинтересовался тот, ловко орудуя ножом.
- Музыкой.
- Слушай, вариант! – Иван поставил перед Ильей тарелку с бутербродами, удивительно аккуратными на вид. – Εшь, давай, борец!
Бутерброды оказались не только красивыми на вид, но прекрасными по содержанию. Илья понял, что и в самом деле проголодался.
- Очень вкусно! Дашь рецепт?
- Чего? - Ваня расхохотался. - Бутерброда? Мясо и хлеб. Слушай,ты пить совсем не умеешь. Но ничего, это поправимо. Я тебя научу. А сейчас просто ешь.
Илья и сам понимал, что спросил глупость. Но так приятнo иногда побыть глупым. Глупым не так больно. И Ваня прав – пить Илья не умеет совсем. Может быть, и не стоит учиться. Α, может быть, и стоит. Все эти умозаключения казались ужасно сложными, поэтому он вернулся к бутербродам и чаю. А у Вани зазвонил телефон. Разговор вышел краткий.
