Все ее великие планы обольщения мгновенно улетучились. Она увидела его потемневшие глаза, прочла в них неуемный голод и почувствовала, как подкосились колени. Он шагнул К ней. Она тоже сделала шажок к нему на ослабевших ногах. И мгновенно очутилась в его объятиях. Когда он поднял ее и жадно поцеловал, она обвила его стройные бедра ногами. В вихре страсти, захватившем и унесшем их куда-то в заоблачные выси, она запомнила одно – дрожащими пальцами он вынимает из ее волос шпильки и швыряет их на пол.
Лина подняла голову с подушки и взглянула на их еще сплетенные тела.
– Ты даже не снял башмаки.
Рассмеявшись и высвободившись из ее сплетенных рук, он уточнил:
– Я много чего еще не снял. Как и ты.
– Верно – Она разгладила руками юбки, задранные вверх, и тут спросила об очевидном: – Значит, ты поджидал меня здесь?
– Угу. – Усевшись на краешек кровати, он снял наконец башмаки.
– А я-то думала, что это я такая хитрая и ловкая. Уговорила Молли и Лори присмотреть за Майклом Дэвидом, а сама решила поохотиться за тобой. Молли даже сказала, что предполагает, но не уверена, что ты здесь. А сама небось прекрасно знала, что ты подстроил мне ловушку.
– Ты и правда охотилась за мной?! Честно? – Его губы растянулись в довольной улыбке.
– Конечно. У меня появились интересные мысли по поводу нескольких свободных часов. Решила провести их антиутонченно, предложить тебе активный отдых.
– Звучит интригующе. И когда начнем?
– Дурачок! Мы уже начали.
Отбросив рубашку на стул в углу, он спросил:
– И много у нас времени?
– Да часа четыре. – Она подложила руки под голову, наблюдая за ним, что всегда доставляло ей удовольствие.
– Тогда не будем терять ни минуты.
– Я бы не сказала, что мы потеряли хотя бы секунду. Растянув губы в усмешке, когда Хантер стащил с себя последнюю деталь одежды, Лина подумала: а знает ли он, насколько привлекателен?
– Ну, это была только закуска... – Он сел на кровать и начал деловито снимать с нее чулки. – А я задумал настоящий пир.
– Ого!
Босой ножкой она принялась медленно чертить круги на его обнаженной груди.
– Не слишком ли ты замахнулся? Пир для утонченных гурманов.
– Тебе нравится? – Отбросив в сторону ее чулки, он пощекотал ее миниатюрную ступню и улыбнулся, когда она, засмеявшись, отдернула ногу.
А когда его пальцы заскользили вверх по ее ногам, она едва не замурлыкала от удовольствия, а затем вскрикнула от неожиданности – он рывком сдернул с нее панталоны и швырнул через всю комнату.
– Какой ты неаккуратный, Хантер. Ты же испортишь их... – укорила его Лина.
– А они уже испорчены. Ты не поняла, что я только что разодрал их?
То же самое он проделал и с ее нижними юбками. Глядя, как обрывки юбки улетели в сторну стола, где и приземлились, она пробормотала:
– Ну-ну. Ты что-то очень нетерпелив сегодня.
– Если не ошибаюсь, я не одинок в этой компании. Закончив расшнуровывать лиф, он бросил и его поверх нижних юбок. Она хитро улыбнулась, когда и ее кружевная шемизетка вспорхнула вверх и шлепнулась на кресло.
Медленно, наслаждаясь каждым дюймом ее нагого тела, он готовился вволю насладиться отпущенным им временем. Его раскованность придала смелости и ей. Когда он наконец опустился на ее тело, она застонала от блаженства.
– Надеюсь, я убедил тебя, что куда разумнее не торопиться и растянуть удовольствие.
Взглянув на разбросанную по всей комнате одежду, она не смогла удержаться от смеха.
– Выглядит наша комната как гнездо разврата.
Его глаза словно приклеились к спелой ягоде ее соска, и он прошептал:
– А это выглядит чересчур соблазнительно. – Он лизнул сосок. – Боже, и целых четыре часа эта роскошь принадлежит только мне! А не этому несносному лакомке.
Она засмеялась, затем выгнулась под ним от острого удовольствия, когда он попробовал изобразить сосательные движения сына. Ее чувствительная грудь мгновенно среагировала, и хотя она только что покормила своего ненасытного сынишку, на соске тут же появилась капелька молока. Смущенная, она попыталась отодвинуться и оттолкнуть его. Но он не позволил ей этого.
– Мм, вкусно, – пробормотал он, медленно прокладывая дорожку из поцелуев к ее шее. – Теперь я еще больше завидую этому маленькому чертенку.
Не закрывая глаз, она с удовольствием смотрела, как он дразнит ее губы быстрыми и мягкими поцелуями.
– Он будет таким же смуглым, как и ты, – сказала она. – Смуглым и опасным.
Он расхохотался. Господи, до чего же она прекрасна! Наверное, она останется такой и в восемьдесят лет, подумал Хантер. Таким чертам лица идут седые волосы. Так что она всю жизнь будет красавицей. И такой же скрытной, подумал он и вздохнул. Иногда он видел в ее глазах бесконечную нежность, и тогда ему казалось, она вот-вот скажет эти слова, и надежда вспыхивала в нем с новой силой. Но такие моменты были краткими и мимолетными. Иногда, когда они лежали в объятиях друг друга, обессиленные от пережитого вместе экстаза, он чувствовал себя вором, вломившимся в ее сердце так же нагло, как в банк Клейвилла, чтобы украсть то, что ему не принадлежало. Но он вовремя спохватывался, объясняя эти приступы чувствительности тем, что любовь сделала из него сумасшедшего с живым воображением.
– Я опасен?
– Ммм, особенно когда без одежды. У меня развилось очень неприличное чувство: мне нравится смотреть, как ты раздеваешься.
Она заметила, как вспыхнули и потемнели его глаза. Ему явно нравилось, когда она признавалась в таких вещах. Она вспомнила, что чувствовала сама, когда он говорил с ней так же откровенно. Это заставляло ее краснеть. И до боли желать его. Интересно, может быть, и его можно довести до такого же состояния? Она положила ладони на его напрягшиеся ягодицы и погладила их.
– Особенно мне нравятся они. Мне кажется, что у тебя самая лучшая попка из всех, какие мне довелось видеть.
«Кажется, она решила свести меня с ума», – подумал Хантер.
– И сколько же ты их видела? – прорычал он.
– О, жуть сколько. Кажется, куда ни глянь, одни мужские попки. Но, конечно, не обнаженные.
– Черт побери, надеюсь, что это именно так.
Ее хрипловатый шепот, говоривший такие смелые вещи, конечно, заводил его, но он все же нахмурился при мысли, что она обращала внимание на задницы чужих мужчин. Ему это активно не нравилось, пусть даже она сочла его собственную лучшей в мире.
Хотя приступ его ревности снова раззадорил ее, она решила на этот раз сдержаться. Нет, она доведет его до состояния, близкого к безумию, – от желания к ней. Так что не стоит сейчас отвлекаться. Когда он окончательно потеряет голову, она попытается сказать три малюсеньких словечка, которые ей так давно хотелось произнести. Трусиха, ведь она скажет это так, что он попросту ничего не услышит. Но это лишь репетиция перед следующей фазой. Будем делать шаг за шагом. Возможно, если она почаще станет тренироваться, то когда-нибудь наберется смелости и скажет ему эти слова прямо в глаза. И будь что будет. Она готова ко всему.
