Обняв эту восхитительную девушку и наслаждаясь ее близостью, он не обращал внимания на восставшую в боевой готовности плоть и счастливо улыбался.
– И верно. Завтра же испробуем кроватку на крепость. Должна же она соответствовать своему назначению. Вроде как окрестим ее.
– Испробуем? – Она даже не смела поверить услышанному, сразу уловив, однако, суть. Он имел в виду, что еще никогда не был в этой кровати с женщиной. А может, он вкладывает в свои слова совсем иной смысл? – Ты хочешь сказать, что это... э-э... кровать-девственница? Он мягко рассмеялся.
– Чиста, как только что выпавший снег. Конечно, я не клянусь, что был монахом...
– Какой сюрприз!
– ...но, – продолжил он, – это мой дом. Если я хотел встретиться с женщиной, то шел туда, где ее легко найти. Сюда я никого не приводил. – Он скорчил гримасу. – Однажды чуть было не увез эту кровать с собой в Техас.
– В Техас?
– Ну да, там мой дом. Я родом оттуда.
Что-то в его голосе, какая-то особая интонация дали ей понять, что не стоит усердствовать с расспросами.
– Но зачем тащить кровать в такую даль?
– Мне она нравится. А я тогда как раз задумал жениться. – Сорвалось? – Она постаралась, чтобы ее голос прозвучал как можно равнодушнее.
– Вовремя одумался. Сам Бог отвел эту беду. Патриция та еще штучка, – пробормотал он скорее для себя самого.
Прозвучало искренне, словно он и правда ничуть не жалел. Она велела себе не заводиться по таким пустякам. И не мучить его расспросами, хотя любопытство требовало большего. Кем бы ни была Патриция, она стала лишь слабой тенью из его прошлого. А ревновать к тени – это уж слишком даже для ее совсем новой и полной сил ревности.
– А что ты планируешь на завтра? – Она зевнула, поскольку все тревоги были рассеяны, а значит, сонливость и усталость тут же взяли свое.
– У меня масса дел. Надо ими заниматься.
– Значит, ты надолго исчезнешь?
– Боюсь, что так. Остальным тоже придется побегать. Так что давай решать, нужно ли мне приставлять к тебе стражу.
– Нет. Я никуда не убегу.
– Честно? Можешь поклясться?
– Могу и поклясться. Но тебе нечего бояться. Я еще не забыла, что меня ждут не дождутся охотники за наградой. К тому же я получила незабываемый урок для одинокого путешественника – от индейцев. Да и я совсем не знаю этих мест, даже языка. Вот тебе три очень веские причины, чтобы сидеть на месте.
– А я, видишь ли, засомневался, хорошо ли ты понимаешь то, чему тебя учит жизнь.
– Глупой меня вроде не назовешь, даже если я и совершала необдуманные поступки. – Она сонно улыбнулась, когда он расхохотался.
– Полагаю, больше ты не вспомнишь ни одной завалящей причины, по которой хотела бы остаться здесь.
– Ну может быть, одну и отыщу. В конце концов, не каждой женщине выпадает шанс поучаствовать в крещении кровати. – Она снова сладко зевнула.
Это было вовсе не то, что он хотел услышать. Но он не стал нагнетать чувство разочарования, а молча склонился и поцеловал ее в лоб.
– Умница. А теперь поспи. Крестины кровати – дело не шуточное. Так что отдохни как следует, наберись сил. Они тебе потребуются.
Он тесно прижался к ней и отдался своей усталости сонно пробормотав одно слово:
– Лина...
– Ммм?
– Держись поближе к дому, ладно? Ну очень близко. А еще лучше, если ты вообще не будешь выходить на улицу.
В голосе Хантера чувствовалось явное напряжение, но она слишком устала, чтобы выяснять сейчас причины. Вздохнув, лишь пробормотала:
– Почему?
– Видишь ли, мы не единственные преступники, которые обитают в этих краях, – несколько уклончиво ответил он.
– Хорошо, – прошептала она.
– Что – хорошо?
– Обещаю, что и носа не высуну на улицу. Запрусь здесь, н точка. Теперь ты успокоился?
– Ты просто сняла камень с моей души. Теперь можешь спать.
– Есть, командир, – протянула она. Усталость сделала ее вполне послушной, именно такой, какой он и хотел ее видеть.
Уже засыпая, он вдруг подумал, а не стоило ли рассказать ей поподробнее о причине своих опасений. Но потом устало закрыл глаза. Она же пообещала, что будет примерной девочкой и не выйдет на улицу. Так что нечего и пугать ее рассказами об Уоткинсе. Ей хватает и своих собственных страхов. Он же постарается поскорее управиться со всеми делами и увезти ее отсюда подальше.
Глава 7
– Боже, какое блаженство! – простонала Лина, погружаясь в горячую воду.
Плескаясь в немыслимых размеров ванне, она думала, что и ванну Хантер наверняка сделал на заказ. Она была гораздо больше, чем любая из тех, какими до сих пор доводилось пользоваться Лине. Просто-таки музейный экземпляр! Да, у этого человека явное, пристрастие к комфорту. Правда, это свойство не вписывалось в образ закоренелого, битого жизнью преступника. Загадка, не так ли? Но, намыливаясь мылом с ароматом лилий, которое достал из своих запасов Хантер, она решила, что было бы глупо не оценить это.
Впервые с тех пор, как она присоединилась к банде, Лина осталась одна. Чарли и Джед появились с ведрами, наполнили ей ванну и ушли. Остальные покинули дом еще раньше. Не знала она ничего только про Люка, вернулся ли он после той шумной ночной ссоры. Было даже странно, что, кроме нее, в доме больше ни единой души. Если ей вдруг придет в голову уйти, то никто и не остановит.
Но Лина тут же наморщила носик: нет уж, не настолько она глупа, чтобы не сдержать слово. От Мексики до гор, где стоял охотничий домик ОМалли, слишком далеко, много миль пути с такими опасностями, которые лучше и не пытаться преодолеть в одиночку. Но ее держало здесь не только это. Она останется из-за Хантера. Это покрепче любого магнита. Она не уйдет от него до тех пор, пока он того хочет. Конечно, это безумие, чистое безумие. Но она останется с Хантером и будет надеяться. А на что, собственно?..
Постаравшись тут же отделаться от мрачных мыслей, она снова взялась за мыло и губку, пока вода не остыла окончательно. Да и какой смысл без конца возвращаться к принятому решению? Правильно это или нет, но она шла туда, куда ее вело сердце.
Когда она наконец вышла из ванны и стала вытираться, до ее слуха донёсся какой-то шум. Кажется, кто-то вернулся в дом. Не уверенная, что это Хантер, она схватилась за одежду. На ней были лишь панталоны и нижняя рубашка, когда дверь распахнулась и на пороге появился Люк. Схватив мужскую рубашку, которая служила ей блузкой, она выставила ее вперед, словно щит, и с гневом заорала на наглеца.
– Как ты посмел? – выкрикнула она, пытаясь скрыть приступ ужаса.
– Чудно, просто чудненько. Значит, босс ушел и оставил свою маленькую шлюшку в одиночестве?
