В заседаниях Промышленной комиссии в 1899 году я говорил, какого рода закон я бы предложил относительно промышленных союзов. Во-первых, общий для всех штатов закон, облегчающий образование и, если возможно, контроль синдикатов, во-вторых, особый закон для отдельного штата, по возможности постоянный, который содействовал бы притоку капиталов и работе отдельных лиц в целях расширения коммерции, разумеется, под наблюдением штата, и притом так, чтобы, не мешая развитию промышленности, сделать мошеннические комбинации с публикой невозможными. И даже сейчас, спустя десять лет с 1899 года, я придерживаюсь точно того же взгляда.
Горизонты будущего
Мне совсем не кажется, что такие меры могут неблагоприятно отразиться на благосостоянии отдельных личностей. Великая экономическая эпоха, в которую мы теперь вступаем, несомненно, откроет новому поколению целый ряд блестящих возможностей. Часто приходится слышать, как молодежь уверяет, что у них нет таких возможностей, которые находили их отцы и деды! Как мало молодежь знает о тех невзгодах, которые переносили мы! В дни моей молодости у нас была масса дела и полное отсутствие инструмента для работы! Мы должны были добиваться своего новыми дорогами, будучи совершенно неподготовленными к такой борьбе. Невыносимых трудов стоило найти капитал, а кредит получался в ходе таинственной, секретной сделки. Теперь мы обладаем целой системой коммерческого ведения дел, коммерческой оценки, тогда же все это было азартной игрой, а мы были ее жертвами, испытавшими на себе все последствия этого азарта.
Сравним былое время с настоящим! Наш комфорт и возможность работы возросли в тысячу раз. Источники богатства нашей страны теперь только открываются и едва тронуты. Наши собственные рынки громадны, и мы только начинаем думать о зарубежных, где можно вести торговлю, о рынках народов, на долгие годы отставших от нашего развития. На Востоке только начала пробуждаться от многовекового сна четвертая часть населения мира. Новое поколение получает наследство, в сравнении с которым жизнь отцов покажется жизнью нищих. Я по натуре оптимист, но, когда приходится говорить о будущих мирных завоеваниях своего народа, я не могу выразить должного энтузиазма по этому поводу.
Еще многое необходимо сделать для извлечения наибольшей выгоды из всех этих выгодных возможностей. Среди будущих задач одной из важнейших является установление по всему миру нашей славы.
Я надеюсь, что наши громадные предприятия разовьются в такой мере, что иностранные капиталисты смогут наконец признать выгодность инвестирования своих средств в американские акции. Американцам останется только заботиться, чтобы наши зарубежные друзья, рискнувшие пойти на это, встретили доброе и честное отношение, чтобы им не пришлось раскаиваться в покупке наших бумаг.
Я имею право так говорить, будучи акционером чрезвычайно многих обществ, да еще к тому же не контролирующим их действия (за исключением одного небольшого, с невысокими дивидендами), и, стало быть, как и все, зависящий от честности и разумности руководства этих предприятий. Но я твердо уверен, что все они ведутся, основываясь на вышеописанных мною принципах.
Деловой человек в Америке
Все чаще и чаще раздаются жалобы пессимистов на растущую в американском обществе жадность. Исходя из их слов, получается, что мы, американцы, народ скупцов. Было бы нелепо в этом мнении основываться исключительно на газетных сообщениях, так как задачей газет в общем смысле являются рассказы о разных ненормальностях и странностях. Ведь газетам нечего говорить, что вот такой-то, как обычно, пошел и взялся за свою работу, они подымают свой голос только тогда, когда с таким-то случится что-нибудь из ряда вон выходящее. Но из того, что он случайно попал на первый план жизненной сцены, нельзя делать вывод, что такие явления в порядке его обыкновенной, повседневной жизни. Несомненно, журналисты — особенно эмоциональные люди и работают не только из-за денег, зачастую их захватывает сама работа. Вкус к этой работе, несомненно, имеет более высокие мотивы, чем простое накопление средств.
Сознаюсь, мне несимпатична точка зрения — судить обо всем с позиции денег. Если бы все было именно так, мы были бы, как я уже говорил, нацией скупцов, а не нацией потребителей. Я готов оспорить точку зрения и о том, что будто мы народ настолько недалекий, что способны завидовать успехам других. Нет, мы просто необычайно честолюбивы, и успех одного лица в какой-нибудь области только поднимает соревнование в других. Но этот успех ничем не отравлен, и это просто глупо подозревать в нас такую узость мышления.
Читая прогнозы газет о финансовых делах (они на это падки), нам нужно запастись здоровой долей юмора, которым обладал один мой сосед ирландец. Он выстроил прямо перед моими окнами необычайно уродливый дом, нелепость сочетания красок и форм которого резала глаз. Мой вкус в архитектуре так отличался от вкуса моего ирландского друга, что я постарался закрыть от себя вид на это чудное создание творчества, посадив несколько больших деревьев на углу своего владения. Это заметил другой наш сосед и спросил ирландца, зачем Рокфеллер посадил столько деревьев, закрывая один дом от другого. Тогда ирландец со всей бойкостью родного остроумия ответил: «Да из чистой зависти, — он просто не выносит вида моего благосостояния!»
В дни моей молодости люди вели себя так же, как и теперь. Стоило предпринять что-нибудь в целях общего улучшения коммерции, каждый коммерсант находил совсем особые основания, что его дело исключительное, резко отличающееся от дел других. На каждую нелепость, совершенную или только предстоящую совершиться, на каждый ложный в коммерческом отношении шаг находилось оправдание, что иначе поступить было невозможно. Он оказывался единственным вынужденным продавать ниже «своей» цены из-за махинаций конкурентов, поскольку его положение резко отличалось от положения других. Трудно было убеждать таких особ, что удобного случая, ведущего к колоссальному успеху, можно ждать вплоть до второго пришествия.
Вместе с тем существует и такой тип людей, которые никогда не давали отчета в своих делах. Многие люди, несмотря на свой ум, не могли понять по книгам, от какой операции они нажили, от какой понесли убыток. Убедить такого конкурента бывало порой совершенно невозможной задачей. Здоровый рассудок был им чужд. Некоторым даже противно взглянуть в книги, раз дела идут неважно, им страшно взглянуть правде в лицо. Но руководители Standard Oil Company с самого дня возникновения компании вели свои книги в полном порядке. Мы знали всегда, где теряли, на чем наживали, и точно вели расчет доходов. Но главное — никогда не занимались самообманом.
Мои идеи о деловой практике, несомненно, устарели. Тем не менее ее принципы не устаревают, и я порой готов думать, что многие из наших деловых людей в Америке, несмотря на всю свою хваткость, рассудительность и энергию, следуют не совсем верным принципам деловой практики. Я уже и не говорю о необходимости вполне честного и серьезного отношения к своему делу. Но многие убедили себя, что можно обойти истину, просто не думая о ней. Закона природы не обойти, и чем раньше будешь знать правду, тем лучше.
