Белокурый бармен в униформе был единственным некорейцем на вечеринке. Он смешивал напитки на кухонном столе. Кроме нас присутствовало еще человек десять, некоторые намного старше – им уже перевалило за тридцать. Пока Руби, Ханбин и Минву здоровались с друзьями, я отправилась искать ванную комнату. Это оказалась темная пещера, освещенная призрачными сферами и белыми дизайнерскими мини-свечами. Глядя на себя в зеркало в позолоченной раме, я мыла руки и переживала, как пройдет вечер.
Мне показалось, что прилипнуть к Руби и ни с кем больше не общаться будет невежливо. Так что я решила походить какое-то время самостоятельно и потом присоединиться к Руби с Ханбином. Народ уже немного опьянеет, и никто не будет обращать на меня внимания.
Выйдя из уборной, я направилась в кухню и попросила бармена сделать мне клюквенный коктейль.
– И один «Олд фэшн», пожалуйста.
Обернувшись, я увидела за спиной высокого стройного парня в кожаной куртке, с острым треугольным лицом и впалыми щеками. Мне показалось, что я видела его раньше.
– Ты случайно не в Школе изобразительных искусств учишься? – спросил он, глядя на меня сверху вниз. От него пахло американским мылом.
Я кивнула и спросила в ответ:
– И ты тоже?
– Да, я второкурсник.
– А я первокурсница.
Бармен дал нам напитки, я взяла оба и протянула парню его стакан.
– Как ты познакомилась с Бен-джуном? – Он повернул голову в сторону гостиной, откуда доносились радостные голоса.
– Я никого здесь не знаю, кроме друзей, которые привели меня. Он тут живет?
– Да, это квартира Бен-джуна. – Парень сделал глоток виски. – С кем ты пришла?
– С Руби, Ханбином и Минву. Ты знаком с ними?
– Да, я их знаю. В средней школе учился с Минву, а в начальной – с Ханбином. Они снова встречаются, так? Ханбин и Руби?
– Да, снова. – Я уставилась на свой стакан и сделала глоток.
– Эти двое постоянно то сходятся, то расходятся, – с улыбкой сказал парень, так, словно это была шутка только между нами. Его лицо изменилось – стало теплее, как у прекрасного вампира, выпившего немного крови. Он поинтересовался: – Итак, в какой старшей школе ты училась?
Сердце екнуло. Пожалуй, это самый популярный вопрос, который мне задавали в Нью-Йорке ребята-корейцы. В их кругах допустимы лишь несколько вариантов ответов. Сказанное помогает определить твое происхождение и выбрать манеру общения. Большинство местных учились в интернатах на Восточном побережье, и лишь немногие окончили высшие школы иностранных языков в Корее. Первые богаче и лучше владеют английским, а вторые умнее. Выпускники интернатов обычно не общаются с ребятами из корейских школ. Ну а я не принадлежала ни к тем, ни к другим. У меня был вариант сказать название моей старшей школы, а значит, и провинции, откуда я родом, но на меня бы тут же повесили ярлык «занятная простушка». Потому я выбрала более расплывчатый ответ:
– Я училась в маленькой школе искусств в Корее.
Я надеялась, что этого будет достаточно. Не то чтобы меня волновало мнение незнакомого парня, просто я начала уже побаиваться ползущих вверх бровей и открытой насмешки. Слишком поздно я осознала, что мой собеседник учится в Школе изобразительных искусств – и, разумеется, спросит что-то поконкретнее.
– Центр искусств Сеула? – со знанием дела уточнил парень.
– Нет. – После некоторой паузы я продолжила: – Я училась в Чхонджу.
– Чхонджу? Ого! Я никогда не встречал никого из Чхонджу. Ну, кроме дальних родственников. – Он посмотрел на меня с неподдельным интересом и повторил: – Чхонджу…
Я слабо усмехнулась.
– У тебя нет даже акцента! На самом деле я не имею представления, есть ли у жителей Чхонджу акцент. Извини, я груб?
Он снова улыбнулся и снял куртку. По его покрасневшей шее, контрастирующей с белым лицом, я поняла: должно быть, выпил он уже немало.
– Какая у тебя специальность? – спросила я. Судя по всему, не изящные искусства.
– Дизайн. Но в этом семестре я посещаю много занятий по кинематографии. Вот спрашиваю себя, а не перейти ли туда. А как ты здесь оказалась?
– Эй, Чжэ, какая встреча!
Мы оба повернулись. Рядом со мной на барный стул сел Ханбин. Он кивнул Чжэ. У того на лице появилось сначала удивленное, а затем довольное выражение.
– Ханбин! Да уж, давно не виделись. С той самой игры в покер в Бостоне, так? Это там я в последний раз видел тебя?
– Точно. – Ханбин жестом позвал бармена и попросил виски.
– Я вот общался с твоей подругой. Она, оказывается, тоже учится в Школе изобразительных искусств. Кстати, я Чжэ Кон.
– Михо, – представилась я.
– Вас Руби познакомила? – предположил он, и я кивнула.
– Да, Михо – наш очень хороший друг, – произнес Ханбин. Может, мне показалось, но его голос звучал словно сталь. – И одна из лучших подруг Руби.
– Ого! – Молодой человек снова посмотрел на меня. – Круто!
Ханбин начал обсуждать со мной японский фильм, который мы смотрели у Руби на прошлой неделе. Я недоумевала: фильм был не очень-то интересным, и где-то на середине Ханбин уснул. Несколько минут спустя скучающий Чжэ увидел другого приятеля и ушел к нему.
– Мне очень жаль, если он донимал тебя, – резко произнес Ханбин, качнув бокалом с виски. – Он немного надоедливый. Кажется, Руби училась с ним в одной школе в Корее.
Я покачала головой.
– Он меня не донимал.
– Знаешь, даже до твоего рассказа про детский дом я знал: ты другая. – Ханбин отвел глаза. – Но не понимал, почему. Должно быть, тяжело пережить подобное. Ты воспринимаешь мир иначе. Все, кого я знаю, почти на одно лицо: они растут в похожих условиях. Знакомство с тобой особенное. Понимаешь, о чем я?
Ханбин рассеянно провел рукой по своим волосам, и я снова подумала, какой же он симпатичный.
– Но ты тоже нормальная, – добавил он.
– Что это значит? – Я в недоумении нахмурилась. Голос Ханбина звучал так, словно он ждал поздравлений за свое наблюдение.
– Не знаю, мне кажется, в моей голове был бы хаос, если бы я прошел через то, что пережила ты. Без обид! – выпалил он.
Внутри меня вспыхнуло смущение, и я быстро сделала глоток коктейля. Ханбин разговаривал со мной намного откровеннее, чем когда-либо, поэтому у меня не было выбора, кроме как продолжать вести себя естественно. Ханбин протянул руку и коснулся моего плеча. На несколько мгновений пальцы сжались. Я словно оцепенела. Наконец он отпустил меня и произнес:
– Я хочу сказать лишь одно: я рад, что ты здесь, а не где-то еще.
По правде говоря, я не знала, заслуживаю ли этого. Вовремя случившийся скандал с чебольскими стипендиями и история моей жизни открыли мне двери. Но вот насчет таланта я не была уверена.
