– Да.
– И все три – выкидыши?
– Да.
Доктор пишет что-то.
– Я понимаю ваши опасения, – медленно произносит она, – но хочу сказать, что выкидыши случаются часто и вы не должны чувствовать себя так, будто это происходит с вами одной. Многие женщины теряют детей, и вины в этом нет. Разумеется, если желаете, мы можем сделать некоторые тесты – просто убедиться, что все в порядке. Но прежде я бы хотела задать вам еще несколько вопросов.
Она продолжает расспрашивать меня о моем эмоциональном состоянии и прошлом. Я отвечаю на автомате.
– Учитывая все, через что вам пришлось пройти, не хотите ли вы пообщаться с психотерапевтом? – спрашивает доктор.
Моя очередь поднимать бровь.
– Разве я не потеряю после этого страховку? Я слышала, что если пациенту оказывают психологическую помощь, то ни одна страховая компания с ним уже связываться не будет.
– Ох, не думаю, что это до сих пор актуально, – неопределенно отвечает врач. – Но ничего гарантировать, увы, не могу. Полагаю, вам следует позвонить в свою страховую компанию.
– Да. Нет, – произношу я.
У меня нет лишних денег, да и суицидальных мыслей или чего-то подобного не возникает. Знала же, что не стоит рассказывать о своем предчувствии. Не знаю, чего еще я ожидала от этого доктора.
Она смотрит на часы, а затем поворачивается к медсестре.
– Почему бы нам не сделать ультразвуковое исследование?
Меня провожают до диагностического стола. Там я быстро снимаю нижнее белье и кладу ноги на стремена. Доктор надевает презерватив на ультразвуковой датчик и вводит внутрь. Мы обе смотрим на экран.
– Свет, пожалуйста. – Медсестра гасит лампы, и доктор продолжает обследование, повторяя мне «расслабьтесь». Лишь спустя минут пять женщина, вынув датчик, снимает перчатки.
– Что ж, пока сложно что-либо понять. Почему бы вам не прийти на следующей неделе? Мы еще раз взглянем на желточный мешок и проверим сердцебиение. Сегодня мы возьмем на анализ вашу кровь и проведем несколько тестов. А пока не переживайте. Все будет хорошо.
– Да, конечно.
Я одеваюсь так быстро, как только могу, и, не произнося больше ни слова, выхожу. Я стараюсь не смотреть на раздутых женщин в зале ожидания.
Знаю: это безумие, но я взяла отгул, чтобы пойти к доктору. Когда на прошлой неделе я отпрашивалась, Ли, глава департамента, своим резким голосом спросил: «Боже, что на этот раз?» Он долго меня пытал, но я держалась до последнего. «Это личное», – ответила я, глядя на его блестящие коричневые туфли. И тут он слегка стукнул меня по голове свернутыми листами бумаги. «Вот поэтому женщины и не могут сделать карьеру», – заявил он так громко, чтобы наверняка услышали все мои коллеги. А потом он велел мне убираться с глаз долой.
Я бы отпросилась и на полдня, но мысль о полутора часах езды все решила. Поэтому теперь я в гордом одиночестве сижу в кафе-булочной в Гаросугиле, наслаждаясь миндальным круассаном и стряхивая крошки с платка, только что купленного в бутике на углу. Даже не знаю, что заставило меня купить его – мы ограничены в деньгах. Но я так давно ничего себе не покупала, а на манекене платок смотрелся шикарно. Только сейчас, когда он уже на мне, я вижу, что ткань дешевая, а концы растрепаны. У меня всегда так: импульсивный выбор – неправильный выбор.
Я наконец проверяю телефон и вижу три сообщения от супруга. «Все в порядке?», «От тебя давно не слышно новостей, что-то не так?», «Как ты себя чувствуешь?». Я быстро пишу: «Прости, занята на работе. Позвоню позже». Совсем забыла, что он найдет способ испортить любую счастливую прогулку.
* * *
На пути к станции метро я стараюсь не приглядываться, но кажется, что меня окружают одни лишь дети в колясках. Сколько малышей в этом городе? Разве государство и масс-медиа не жалуются, что индекс рождаемости здесь самый низкий во всем мире?
Все коляски высоченные – это скандинавское производство, такие сейчас повсюду. Я хочу наорать на матерей – кажется, что дети вот-вот выпадут! Хватит сидеть в телефоне, когда ты гуляешь с ребенком!
Один малыш хмуро смотрит на меня, пока его мама разглядывает аксессуары на уличном прилавке. Он завернут в двухцветное кашемировое покрывало с вышивкой. Такое я видела в европейских блогах детской одежды – должно быть, моей месячной зарплаты не хватит, чтобы купить его. Я пристально смотрю на маму – даже под плотным слоем макияжа она выглядит изможденной.
Мальчик мне не нужен, я хочу крохотную девочку – чтобы наряжать ее в роскошные бежевые, розовые и серые платья, сажать на коленки и играть. Я бы не стала покупать высоченную и тяжеленную коляску, а выбрала бы что-нибудь надежное, с большой корзинкой внизу. Буду класть туда детское питание – натуральную овсяную кашу с небольшим количеством мяса, грибов, бобов и моркови. Ни соли, ни сахара моя дочь не увидит как минимум до двух лет. И, конечно же, никаких соков, печенья и телевизора.
Иногда, среди ночи, я просыпаюсь в холодном поту. Мне снится, что рядом спит мой ребенок, а я неосторожно перевернулась, придавила ее, и она задыхается. Разумеется, я не рассказываю об этом мужу. Никому вообще.
* * *
Уже на подходе к ступеням офистеля я чуть не сталкиваюсь с кем-то, несущимся на бешеной скорости. Когда мы шарахаемся друг от друга, я узнаю девушку, живущую этажом выше. Это одна из бывших воспитанниц «Лоринг-центра», любительница заказывать еду на ночь глядя. Она недавно сделала операцию на лицо и до сих пор ходит в повязках вокруг челюсти.
Девушка извиняется и кланяется. «Все в порядке», – шепчу я. Она кланяется еще раз и соскакивает со ступенек. Несмотря на состояние ее лица, походка легкая и бодрая. Куда она так спешит?
Я оборачиваюсь ей вслед. Соседка мчится вниз по улице. Она кажется такой свободной – как и вся живущая наверху стайка девчонок. Если бы я только знала, что однажды буду завидовать детям из детдома, то не жила бы столько лет в страхе быть брошенной бабушкой.
Из-за этой девушки мы и заселились именно сюда. Еще до свадьбы мы побывали у нескольких риелторов в Йоксаме, недалеко от работы мужа. Вместе с агентом мы сидели и изучали карту района, как вдруг за спиной я услышала голоса. Говорили о «Лоринг-центре». Затаив дыхание, я попыталась подслушать разговор.
Давным-давно бабушка отвела меня в одно из отделений «Лоринг-центра» – оно находилось в квартале от нас. Бабушка посадила меня на ступени и приказала подумать, что в тот день я сделала не так и заслуживаю ли возвращения домой, либо она оставит меня здесь, как другие родители бросают ненужных детей. Она показала на торчащий из стены длинный ящик и сказала, что ей нужно всего лишь позвонить в колокольчик, висящий рядом, и кто-то выйдет и заберет меня.
Девчонки, сидящие у нас за спинами в офисе недвижимости, вспоминали свою спальню в «Лоринг-центре» в Чхонджу. Как здорово, говорили они, жить снова вместе. Вот ведь наивные, обсуждать подобное в присутствии риелтора! Но, к моему удивлению, агент назвал им не только разумную, но даже низкую цену и пообещал, что офистель будет чистым и новым. Когда девочки пошли с ним посмотреть комнату, я спросила нашего риелтора, о каком офистеле речь. «Уж не смогла не зацепиться за их разговор», – сказала я.
