— Общежитие! — раздался в трубке женский голос.
— Здравствуйте, меня зовут Андрей Смоктуновский, я главный редактор…
— А, вы из Киева? — мгновенно залебезила перед ним услужливая комендант. — А мне звонили, да, сама Любовь Сергеевна звонила, предупреждала, что вы будете телефонировать! А мы, знаете, ну вот ничего-ничего не скрываем! Мы, это самое, всегда открыты и для журналистов, и для других… инстанций! У нас тут, это самое, полнейшая гласность и эта, как ее… демократия!
— Прекрасно, — добавив официоза в голос, резюмировал Яр. — Теперь, с вашего позволения, я хотел бы проверить информацию, данную мне уважаемой Любовью Сергеевной. Могу я поговорить с фигурантом скандала? С Казариным Марком Викторовичем?
— Ой, вы знаете, и никакой он не фигурант, а очень хороший и серьезный парень! Всегда здоровается, соблюдает режим, после отбоя в двери не ломится, троих лоботрясов у себя в комнате утихомирил!
Тут меня затрясло от беззвучного смеха — о да, это был Марк! После подобной характеристики ошибки быть не могло.
— Я очень рад, что у вас такое взаимопонимание, — пафосно ответил Яр. — Но, с вашего позволения, могу ли я поговорить лично с этим положительным героем? В моих глазах он, знаете ли, не такая уж светлая личность, а подозреваемый в антизаконном действии.
— Да вы что? Да ни в жизнь не поверю! Я вот не думала-не гадала, что у него папка из этих… из воров… ну, в смысле, новых русских! Живет себе просто, скромно, ключи всегда сдает, вы, это самое, не верьте никому! Никаких взяток, никогда он не давал! Можете мои слова прямо взять и записать, я у вас первым свидетелем буду, хотите?
— Уже записали. А за информацию вам спасибо. И за искренность. И за готовность сотрудничать, — в голосе Ярослава чувствовалась с трудом сдерживаемое веселье. — Так и быть, мы поверим вам на слово…почти! Да вот только можно, чтобы Марк Викторович сам подтвердил все то, о чем вы только что сказали?
— Да, да, конечно. Только подождите немного. Я схожу за ним, это же на пятый этаж подниматься… Вы подождете?
— Я подожду! — заверил Ярослав.
А вот я совершенно не могла ждать. Трубка в моих руках предательски плясала, а зубы стучали от напряжения. Казалось, время вокруг меня остановилось и все течение жизни стало на паузу — до того самого момента, пока я, наконец не смогу поговорить с Марком.
— Лекс, ты здесь? — услышала я в трубке заговорщический шепот Ярослава. — Мне сказать по чьей просьбе я звоню, или ты хочешь сама?
— Не надо. Говори пока ты… — пробормотала я. — Я как-нибудь… Я потом решу, что делать.
— Понял. Не переживай. Сейчас мы и его расколем, — попытался подбодрить меня друг.
Наконец, на том конце провода раздался нечленораздельный шум и отдаленный голос отзывчивой комендантши: "Из Киева, из газеты звонят! Говорят, скандал! Говорят, ты взятки даешь! Так я им говорю, что все неправда, откуда взятки-то?"
Последние слова прозвучали уже совсем громко, и внезапно их перекрыл другой голос. Его голос.
— Слушаю вас, алло.
Эхо от этих слов отозвалось не только в ушах, но и пробежало током по кончикам нервов, заставляя сердце оглушительно грохотать в груди, а глаза нестерпимо жечь.
— Марк Казарин? — уточнил Ярослав
— Да.
— Марк Викторович Казарин?
— Да, это я.
Яр прокашлялся. Видимо, он думал, что я захочу что-то сказать, но я не могла.
— Э-э-э… Как вы прокомментируете информацию о том, что дирекция общежития идет вам на уступки и предоставляет лучшие условия в обмен на дополнительную плату за проживание? — чувствовалось, что Ярослав немного растерян из-за моего молчания, но продолжает тянуть разговор.
— Это бред, — Марк, как всегда, был лаконичен.
— Но у нас есть информация…
— Вы можете назвать источник?
— Ну, вообще-то, я вправе сохранять тайну… журналистского расследования, — по тону друга я поняла, что инициатива в разговоре была потеряна им с первых же секунд, и как-то само собой получилось, что допрос теперь вел Марк, а Яр перед ним немного растерянно оправдывался.
— Прекрасно. Значит, источника нет, — резюмировал Марк. — Вы же понимаете, что без фактических доказательств ваши слова могут расцениваться как клевета? Между прочим, правонарушение, за которое предусмотрена административная ответственность, — с нажимом добавил он. — Еще вопросы?
Яр молчал. Повисла неловкая пауза. И тут я, то ли от страха, что Марк, быстро расставив все точки, положит трубку, то ли от радостного возбуждения, перекрывшего первоначальное оцепенение, выпалила:
— Конечно же, есть! Ответьте нам, пожалуйста, Марк Викторович, за что вы так не любите журналистов? Мы же вас ни в чем не обвиняем, а просто интересуемся, и вообще… Если бы вы знали, как нам пришлось вас искать, то были бы гораздо, гораздо приветливей!
Тишина на том конце стала еще звонче, еще невыносимей. Марк молчал по неизвестным мне причинам, Ярослав молчал потому, что был растерян и не знал, кто дальше продолжает разговор.
— Марк! Ты меня слышишь? Ты… ты же узнал меня?
Ни слова в ответ.
— Да скажи ты хоть что-нибудь! — не сдержалась я. — Что угодно! Хоть про преступление, хоть про наказание, хоть про четвертование! Иначе я подумаю, что мне все это снится, а мне нельзя путать сны с реальностью! А ты сам столько раз говорил — нужно уметь смотреть правде в лицо и не прятаться в заоблачных фантазиях, помнишь?
И тут ответ наконец-то прозвучал:
— Алеша? — будто впервые пробуя мое имя на вкус, проговорил Марк совершенно другим голосом, без налета сухого формализма. — Ты? Это… как? Я ничего не понимаю, объясни.
— Не важно, Марк, не важно! — снова затараторила я, пытаясь сдержать то ли смех, то ли слезы. — Я… я же слышу тебя, понимаешь? Понимаешь, какое это чудо? Просто слышать твой голос, понимать, что ты есть, хоть и далеко, но все-таки есть! Мы же так долго не виделись, не разговаривали, после того как разъехались, и вообще… Марк! Я никогда бы не подумала, как это тяжело — жить без тебя! Это какая-то нереальность, какой-то жуткий кошмар… А потом стало еще хуже — я даже начала сомневаться, что ты есть! Что ты на самом деле существуешь! Мне казалось, что я тебя придумала, можешь себе представить? Я даже родителям звонила, чтобы найти тебя, чтобы убедиться, что ты настоящий, но Виктор Игоревич меня отшил, вот это была новость! — я опять рассмеялась, вспоминая слова Казарина-старшего о том, что мы с Марком никогда не увидимся. Какой же надо быть глупой, чтобы серьезно поверить в эти слова!
— Стоп. На этом месте — подробнее. Ты звонила домой? — перебил меня Марк уже менее растерянным тоном.
— Ну, я бы не стала больше называть это домом. Виктор Игоревич меня откровенно послал. Сказал, что в этом году мне восемнадцать, и его опекунство надо мной заканчивается. Так что мы уже друг другу никто, и нечего мне больше звонить и нос к ним совать, потому что я неблагодарная дрянь, воспользовалась их добротой, нагло тебя развратила и вообще… Он хочет внуков от приличной девушки, а не от приживалки вроде меня. И это все только потому, что я попросила твой номер. Только из-за этого! Но мне плевать, Марк, понимаешь, плевать! Я даже не обиделась совсем, вот честно. Зачем мне та семья без тебя? Ну и пусть думают, что хотят, меня это не волнует. А твой отец — он такой смешной! Мол, нет, никогда, пока я жив, вы не найдете друг друга! Но видишь — он обломался и я все равно…
