Я продолжаю внимательно смотреть на него, зная, каких усилий стоит Марку это решение, этот новый рецепт счастья, и понимаю, что он все равно не сработает. Отказываясь от того, что для тебя важно, невозможно прийти к счастью, какими бы заманчивым и лёгким ни выглядело будущее без особых проблем. Невозможно быть счастливым, разбив себя на осколки и бездумно растоптав те, которые считаешь незначительными. Невозможно построить счастье на отказе от своего пути, следуя по которому, чувствуешь себя живым, настоящим, значимым. Без этого пути от тебя останется одна тень, заблудившаяся, слабая, блуждающая среди чужих дорог в попытке вновь встать на свою и не находящая её. Потому что каждому даётся только одна, именно ему предназначенная дорога — и эта дорога и есть его жизнь.
— Ты согласна, Алёша? — спрашивает Марк в ответ на мой внимательный взгляд. Его рука крепко сжимает мою, и в глазах на мгновение появляется страх, будто бы он что-то предчувствует, понимает, что мое молчание не является согласием. И, чтобы отвлечь его от этих мыслей, я говорю:
— А помнишь, как мы только придумывали наш будущий дом? Как думаешь, где он? И существует ли вообще?
Марк на секунду огорошено смотрит на меня, сбитый с толку резким переходом на другую тему, но спустя мгновение на его губах появляется улыбка:
— Ты, как всегда, предпочитаешь настоящему прошлое? Конечно же, я помню, Алёша. И точно знаю, что это место существует. Если мы не нашли его сразу, это не значит, что мы не найдём его никогда. Надо просто искать. И не сдаваться, если сразу не получилось. Знаешь… — добавляет он после небольшой паузы, — я иногда скучаю по той лёгкости, с которой мы строили планы тогда, в детстве. Мы не были готовы к трудностям — и в этом была наша слабость. Но как же здорово было думать, что достаточно просто вырасти, найти хороший дом, поселиться в нем — и там обязательно будет счастье.
— Но ведь так и есть, Марк. Счастье есть, везде. Мне кажется, сам мир готовит нам каждое утро много-много счастья на тарелке, вместо завтрака. Чтобы мы загребали его большими ложками. А мы только бурчим себе под нос, морщимся, как капризные дети и отворачиваемся. А потом виним всех, кроме себя, — ощущение ностальгии по ушедшей лёгкости детства захватывает и меня — и на мгновение я вижу Марка таким, как много лет назад, когда мы с беспечной смелостью говорили о будущем, счастливые в своём незнании того, что невозможно предсказать.
— Ты почти не изменился с тех пор, — говорю я, и он опять не сразу ориентируется на повороте, который делает моя мысль. — Ты всегда был собой вопреки тем обстоятельствам, которые жизнь пыталась тебе навязать. И знаешь что? Это так здорово. Тебе не надо меняться, потому что ты… Ты идеальный. И всегда таким был. А то, что я могла быть с тобой все это время — разве это не счастье? Что бы я ни вспомнила из прошлого — в этих воспоминаниях всегда есть ты, и даже если мне очень плохо, я не могу не улыбаться в этот момент. Марк, ты понимаешь, как много счастья у нас было? Его хватит ещё на сотни тысяч дней воспоминаний — постоянного, вечного счастья, такого, как было задумано при нашем рождении. Ты же веришь, что мы все родились, чтобы быть счастливыми?
— Иногда мне трудно с этим согласиться, — осторожно возражает он, стараясь не расстраивать меня, и я снова вижу беспокойство на его лице, несмотря на то, что убеждаю его в том, что все наши беды и разочарования остались позади. Я и сама сейчас в это искренне верю. — В жизни бывает и хорошее, и плохое, Алёша. Главное не сбегать от трудностей, не прятаться в прошлом, как это делаешь ты. Никто не заберёт у тебя твои воспоминания, но надо отдавать себе отчёт, что жить в них невозможно, это давно ушедший день. С прошлым ничего нельзя сделать — оно отыграло свою роль. Оно такое, как есть, и оно неизменно. А вот будущее меняется, если приложить усилия для этого. Я хочу думать о том, что нас ждёт завтра, а не о том, что было вчера. Хочу жить реальной жизнью, чтобы в ней было счастье, для тебя и меня — не призрачное. Настоящее.
— А вот и нет, Марк. А вот и нет, — я люблю его упрямство и категоричную уверенность, но не могу согласиться с тем, что наш жизненный путь так прост и линеен. — Жизнь — отнюдь не прямая дорога. Это запутанный серпантин, двигаясь по которому вперёд ты незаметно меняешь направление и вновь возвращаешься назад. И так раз за разом, взбираясь все выше и выше. Вчерашний день не умирает, он просто остаётся позади, а потом возвращается, переродившись, и неожиданно встречает нас за новым поворотом. Прошлое всегда рядом — я даже сейчас могу видеть и слышать его. Могу видеть тебя — такого, как ты есть, и одновременно таким, каким был до нашего расставания после школы. Могу слышать, как стрекочут сверчки возле нашего приюта, которого давно нет, как поют птицы, живущие на деревьях, которые давно срубили. Они поют так звонко, прямо из прошлого — их песни удивительные и странные, но они лучше и красивее любой музыки из сегодня. И когда я слышу их, то понимаю, что мире нет и не может быть ничего уродливого, или жестокого, или враждебного — всего того, от чего ты пытался меня защитить. Нет необходимости больше воевать и сражаться. Можно просто отпустить страх и быть счастливым. Все то настоящее, что есть у нас, никуда не исчезнет. Оно уже существует там, где есть «всегда», а значит, мы никогда не потерям его и никогда не потеряем друг друга. И если тебе чего-то будет не хватать, ты можешь просто вспомнить об этом — и оно вернётся, по-настоящему. Поверь в это, Марк. Просто поверь.
Приподнимаясь на локтях, я медленно провожу пальцами по его волосам, прикасаюсь к его щеке и целую его, чтобы отогнать неверие и беспокойство, которые вызывают в нем мои слова. На этот вечер и эту ночь я хочу украсть Марка у настоящего, чтобы доказать — то, что мы помним и чувствуем внутри, важнее того, что происходит снаружи. Я хочу, чтобы эти часы и минуты навсегда врезались в его память, выжглись в сердце и оказались сильнее будущего, которое придёт на смену сегодняшнему вечеру и сегодняшней ночи. Когда все изменится, и время для нас будет идти уже по-разному.
Марк, опьяненный закатной негой, поддаётся мне, отпуская реальность, забывая обо всех противоречиях, о разговорах и планах, о необходимости новых решений и перемен, которые, по его мнению, способны спасти нас от краха. Сейчас он ещё не знает, не подозревает ни о чем, а я не хочу тратить наше время на объяснение того, что он и так поймёт очень скоро.
Мы не нуждаемся больше в спасении. Мы уже спасены и уже счастливы. Навсегда.
Глава 5. Новые старые встречи
Когда на следующий день я открываю глаза, Марка нет рядом. О нем напоминает лишь смятая подушка и записка, оставленная на ней: «Не стал будить тебя. Ты улыбалась, когда спала, и это было так здорово. Хорошего дня, Алёша! Проведи его тоже с улыбкой».
Не в силах сдержаться, я прикладываю записку к губам, как когда-то камень, брошенный мне вслед, долгое время заряжавший отголосками энергии и прикосновений того, кто был и останется для меня важнее жизни. Я рада, что проснулась около полудня, не раньше — до сих пор во мне нет уверенности, что я смогла бы отпустить Марка, не поддаться слабости, не отложить то, к чему я готова и что должно случиться сегодня.
