— Какие? — только и могла переспросить я.
— Твой переезд. Ты возвращаешься в наш город, Алеша, со мной. Спустя целых шесть лет. Нет таких дел, которые я не смог бы отложить ради этого. Ну и, как оказалось, я все-таки научился договариваться с людьми. Так что мне с удовольствием пошли навстречу.
Чувствуя, как внутри все холодеет от упоминания о прошествии целых шести лет с того дня, как я в последний раз видела родной город, мне захотелось отвлечься на шутку.
— И как же тебе это удалось? Начитался книг по популярной психологии и освоил методы убеждения?
Марк оценил абсурдность этого предположения и лишь негромко рассмеялся в ответ.
— Скажешь тоже. Популярная психология — полная чушь. Тех, кто ее пишет, к ответственности бы привлечь за шарлатанство.
— Опять ты кого-то посадить хочешь. У тебя уже профессиональный пунктик какой-то!
Продолжая смеяться, он наклонился через стол, накрыв мои руки своими:
— Что есть, то есть. Но не это главное. Те, кто ловятся на подобные трюки, сами виноваты. Хотят верить в утопию — эта утопия их же обманывает. У меня своя дипломатия, честная и проверенная не раз.
— Какая?
— Деньги, — с обескураживающей простотой ответил Марк. — Лучшего способа влиять на людей еще не придумали. Я бы предпочел, конечно, прямое принуждение, но у меня пока нет такой власти. Так что приходится учиться договариваться. Что-то не так, Алеша? — переспросил он, натолкнувшись на мой ошарашенный взгляд.
Продолжая растерянно смотреть на него, я понимала, что никогда не смогу привыкнуть к его странной манере говорить о вещах, которые меня шокируют, спокойным и будничным тоном.
Словно для усиления контраста между настоящим и прошлым, память подбросила картинку из нашей школьной юности: после выполнения домашних заданий в его комнате, мы перебирались ко мне, где часами разговаривали о том, что ждет нас впереди. И Марк, не скрывая своей увлеченности, рассказывал мне о римском праве, о порядке и справедливости и что именно этому он бы хотел посвятить свою жизнь.
«Ведь то, как мы живем, Алеша. Неужели ты это считаешь правильным?» — сверкая обжигающе-черными глазами спрашивал он, и я, свято уверенная в том, что сын никогда не пойдет по стопам отца, искренне соглашалась с его убеждениями.
И вот, не прошло и десяти лет, а он точно так же, как и Виктор Игоревич, продает и покупает выгодные ему поступки, решения, расположение людей. Только в исполнении активного и обаятельного Казарина-старшего это выглядело не так пугающе цинично, как со стороны Марка, действующего с расчетливым хладнокровием.
И меня это пугало, чем дальше, тем больше. Ведь Марк находился только в самом низу карьерной лестницы, по которой, благодаря напору он обязательно поднимется до самых верхов. В кого же он рисковал превратиться на пути к успеху, к вершинам власти, которой всегда так откровенно добивался?
Я не могла даже предположить этого, в очередной раз понимая, как нужна ему там, в обычной жизни, каждый день — просто, чтобы напоминать о том, что он человек и отвлекать от той опасной игры, которую он намеревался довести до конца. И как бы ни ныло, ни покалывало сердце при мысли о Вадиме, я понимала, что усидеть на двух стульях у меня не выйдет. Слишком поздно.
Я не могла пойти напопятую прежде всего ради Марка.
— Да нет, ничего такого, — стараясь, придать голосу немного беззаботности ответила я спустя пару минут задумчивого молчания. — Ты умудрился дать взятку в инстанции, которая борется со взяточничеством, Марк. Это и смешно, и грустно. А так, конечно, поздравляю. Ты очень много работал весь последний год и заслужил это повышение. Только зачем ты сам себе портишь радость победы? Зачем торопишься? Тебя бы и так скоро повысили, это было бы гораздо честнее. Ты уже с такой легкостью покупаешь всех, кто тебе нужен, что скоро это станет привычкой, от которой очень трудно избавиться. Вспомни, ведь именно против этого ты собирался бороться, когда выбирал, кем стать. Еще немного — и тебе придется бороться против самого себя.
Улыбка, с которой Марк продолжал меня слушать, стала немного усталой, и в его глазах промелькнула не то жалость, не то нежелание еще больше разочаровывать меня.
— Как бы я хотел, чтобы так все и было. Чтобы победы доставались только честным трудом и упорством. Но в реальной жизни действуют другие правила, и если хочешь выигрывать, нужно играть по ним. Нет, я не собираюсь себя оправдывать — ты права, я мог бы не торопить события и подождать еще пару лет. Или немного больше, кто знает. Тебя же никогда не смущало ожидание, которое может продлиться вечно. Ты предпочитаешь верить в судьбу, которая раздает всем по заслугам, пусть не сейчас — но когда-нибудь, потом. Я же предпочитаю верить в себя. И не собираюсь ждать справедливости, пока вокруг меня все продается и покупается. Абстрактной справедливости давно нет, Алеша. Ее надо добиваться самому, своими руками. И мне неважно, насколько законным выглядит то, что я делаю. Главное — для чего я это делаю. Деньги ради новых денег мне не интересны, в этом мы расходимся с отцом, в подражании которому ты меня не раз обвиняла. Только власть и контроль. Именно этого я добиваюсь, чтобы больше не приходилось задействовать деньги. Чем выше твоя должность, чем шире круг подчиненных, тем с большей вероятностью ты можешь навести порядок и сделать так, чтобы он соблюдался. И этот факт перевешивает все.
— Цель оправдывает средства? — не в силах скрыть ироничные нотки, переспросила я, сама не до конца понимала над чем иронизирую — над тем, как жизнь, легко ломает карточные домики наших юношеских идеалов, или над тем, что мне только предстояло научиться жить с этой пугающей стороной Марка.
— Именно, — и не думая отпираться, подтвердил он. — Но я не думаю, что стоит продолжать дальше. Вся эта кухонная философия — пустая трата времени, Алеша. Лучше нам просто закончить собираться, спокойно и без лишней спешки. Вижу, у тебя почти все готово. Остались только мелочи — они-то как раз и преподносят самые неприятные сюрпризы. Надо убедиться, что мы точно готовы к завтрашнему дню. Если честно, мне уже не терпится убраться подальше из этого города. Я никогда особо не любил его, ты знаешь, — Марк раздраженно тряхнул головой, но тут же сгладил эту вспышку, успокаивающе сжав руками мои ладони.
Как вскоре выяснилось, его слова о досадных мелочах, оказались абсолютной правдой. Неожиданно для меня, в течение последних недель активно раздававшей все свои вещи, то что осталось, все же, не помещалось в багажник машины Марка. Речь шла прежде всего о множестве книг, купленных за последние шесть лет, оставшейся памятной одежде, которую я ни за что не хотела бросать, огромной коробке с компакт-дисками, дорожной сумке, набитой моими записными книжками, блокнотами, папками и, конечно же, пишущей машинке, которую я в последний момент решила не бросать в опустевшей квартире — после разговора с Вадимом это казалось мне почти кощунством.
— Нам понадобится дополнительная перевозка, — резюмировал Марк, озадаченно оглядывая гору моих богатств, которая оказалась значительно больше, чем мы оба думали. — Ну что за черт… Как я мог этого не предусмотреть? Ведь ты так быстро переехала ко мне из своей старой квартиры. У тебя что — тогда вещей меньше было?
