Вадим относился к буре в стакане воды с неизменной иронией, получая искреннее удовольствие от моего смущения и растерянности:
— Ну что, птичка? Как тебе в образе стервы, соблазнившей доверчивого и трепетного сердцем мужчину, то есть меня? — продолжал иронизировать он, глядя, как я покрываюсь то мертвенной бледностью, то нервным румянцем. — Кто бы подумал! Да, кто бы подумал, на что способны тихони с ангельской внешностью! Но не все еще потеряно, не все… Еще можно доказать, что чувства мои к тебе не так возвышены, как все привыкли судачить. А хочешь — мы им всем устроим сюрприз и я тебя завалю? На дипломировании! — продолжал веселиться он, глядя, как я вздрагиваю от неподдельного ужаса, вызванного таким предложением. Другой человек мог бы подобным образом вполне невинно пошутить, но я давно уже знала — кто-кто, а Вадим способен на самые неожиданные шаги.
— Да ладно, не трусь, — успокаивал он меня. — Это так, запасной план на случай, если собственная поруганная репутация вдруг начнет тебя сильно беспокоить. Ее еще можно восстановить, доказав невинный характер и кристальную чистоту нашего с тобой взаимодействия. Оно ведь такое, да, Алексия? Невинное и кристально, черт бы его побрал, чистое? — его голос внезапно становился грудным, и в нем отчетливо проступала агрессия, а я отчетливо понимала, что в этот раз дороги назад не будет. Если я вновь засомневаюсь, испугаюсь, сделаю неверный шаг, я потеряю все — доверие, уважение Вадима и его любовь, все это время служившую мне опорой.
Я сама не знала, откуда вдруг в голове берутся такие мысли. Ведь я была почти уверена в своих чувствах, почти не сомневалась, что все у нас сложится наилучшим образом. И, тем не менее, подсознательный страх иногда будил меня по ночам, царапая острым когтем сердце. Он тихо и зловеще проникал в самый дальний и темный его угол, такой же темный и дальний, как ящик стола, где продолжал храниться камень Марка, который я не смогла, не захотела выбросить еще два года назад, при переезде в новую квартиру.
Я утешала себя тем, что на тот момент была слишком привязана к прошлому, а сейчас — просто не хочу его ворошить, что на самом деле небольшой осколок давно исчезнувшей жизни для меня ничего не значит, но по-прежнему боялась его трогать. В конце концов, я до такой степени извела себя подобными мыслями, что просто решила больше не загадывать на будущее, а довериться жизни — куда выведет туда и выведет. Только побыстрее бы все решилось! Ситуация, застывшая на паузе, постепенно начала тяготить меня, я слишком устала от этого невнятного троеточия, которое не могло тянуться вечно.
Будто бы подслушав это желание, невидимый дирижер судьбы, пошел мне навстречу и ускорил ход событий, все быстрее и быстрее приближая происходящее к тому самому моменту, на который было поставлено все — на день выхода моей книги.
Сначала состоялось дипломирование, которое прошло хоть и в напряженной, но очень веселой атмосфере. Присутствующий на защите Вадим откровенно потешался над смущением коллег по комиссии и подбадривал их задавать вопросы позаковыристее, не делая скидок на личное. Я же изо всех сил делала вид, что очень боюсь его придирок, озвученных нарочито грозным голосом. Тяжелее всего было не рассмеяться прямо во время заключительной речи, потому что мы с Вадимом успели даже пару раз подмигнуть друг другу, после чего, немного порычав на меня для порядка, он выдал заключительный вердикт и потребовал «высший балл для студентки Подбельской».
Озадаченные профессора мялись и невнятно что-то бормотали — в конце концов, экзаменовать в такой абсурдной и опереточной атмосфере они не привыкли. В итоге, я получила свою пятерку легко, если не сказать легкомысленно, без ожидаемого перекрестного допроса, придирок и враждебных выпадов, на которые вполне могла рассчитывать как студентка, запятнавшая свою репутацию интрижкой с преподавателем.
Несколько недель перед вручением диплома прошли в еще большей суете: мы шили себе магистерские мантии, примеряли шапочки-бонеты и планировали выпускную вечеринку. У меня же волнений и хлопот было вдвое больше — из типографии на утверждение пришел сигнальный экземпляр моей книги.
Оформление ее было простеньким и даже безыскусным: мягкий переплет, стандартная обложка серии дебютантов, но меня мало интересовала внешняя сторона. Я понимала одно — эта выстраданная история, наконец, обрела долгожданное тело для жизни в реальном мире. И, когда я, не в силах сдержать слез, дотронулась к пробному образцу, несмело поднесла его к глазам, а потом порывисто прижала к сердцу, то почувствовала себя матерью, впервые взявшей на руки собственного ребенка.
С тех пор я не могла спокойно ни есть, ни спать. Все мои мысли были заняты ожиданием того дня, когда роман поступит на прилавки книжных магазинов. Даже получение диплома о высшем образовании, напутствия ректора и ироничное шушуканье бывших однокурсников насчет того, как скоро мы с Вадимом поженимся или же я, добившись своих коварных целей, тут же брошу его, почти не оставили следа в моей памяти. Я прощалась с университетом в такой же странной, туманной атмосфере, как когда-то прощалась со школой.
Только тогда у меня холодело сердце от ужаса перед грядущими переменами, сейчас же я сама стремилась к ним, не в состоянии думать ни о чем другом, кроме момента, когда моя книга окажется на полках магазинов, и ее сможет прочитать любой желающий.
Тем временем подготовка к волнующему меня событию шла рекордными темпами. Дата выхода романов дебютантов была назначена на последнюю неделю августа — мероприятие должно было состояться в преддверие горячего литературного сезона ярмарок, выставок и презентаций. До него оставалось еще полтора месяца, не так уж и много по меркам менеджеров, занимавшихся продвижением новинок. А пока образцы романа были разосланы на рецензию в СМИ и несколько сетей книжных супер-маркетов. Вскоре мы получили первую радостную новость: за довольно короткий срок в издательство пришло несколько заказов. Разместить мой роман на полках согласились два крупных магазина и один небольшой — и это дало повод для оптимистичных прогнозов и надежду на то, что тираж не останется пылиться в типографских цехах.
Но я продолжала жить, как на иголках, прекрасно понимая, что все эти радужные мысли и предсказания гроша ломаного не стоят, и только читатель будет решать дальнейшую судьбу книги. Да, мое детище не было совсем уж неоперившимся птенцом и смогло достучаться до сердец сотен людей в интернет-пространстве, но реальный книжный рынок отличался от уютного виртуального мирка. На прилавках магазинов новоиспеченному творению предстояло встретиться с любителями простенького текста, с помощью которого можно было «убить» время в дороге или от скуки, с приверженцами высокой идеологической литературы, способными усмотреть в романе лишь «игру на эмоциях и банальное кровопускание», которым меня так часто попрекали в интернете, с читателями-пижонами, готовыми потреблять все, что угодно, лишь бы не отстать от моды — а попадет ли роман в разряд "модных" или останется пылиться как незаметный и проходной, предсказать было невозможно.
Но пиарщики и маркетологи, рискнувшие взяться за продвижение книг молодых авторов, казалось, в успехе не сомневались и действовали активно. В день, когда книги поступали в продажу, было решено провести большую презентацию в одном из самых популярных книжных супермаркетов — так можно было и читателей привлечь, и о новинках погромче заявить.
