Естественно, существовали и обходные пути, позволявшие сократить каждый этап, – поделиться гонораром, предложить кому-нибудь маститому соавторство, задействовать блат или сунуть взятку. Да-да, они здесь тоже вполне были в ходу, особенно в такой вот «творческой» среде. Их среди «творцов» даже и взятками-то не считали. Потому что очень уж многое в этой среде шло, так сказать, «мимо кассы» – популярные исполнители платили композиторам «вчерную» за песни, востребованные писатели так же «подкидывали» лишнюю денежку художникам и редакторам, ну и так далее… Но мне от этого было не легче. Предлагать поделиться гонораром или стать соавтором мне бы просто не стали. Это ж какой позор – стать соавтором «пионэра»! Блата у меня не было. А взятку… я и в прошлой жизни не особенно умел их давать. Да и где я на них денег возьму? У дедуси с бабусей займу? Потому как у мамы с папой денег нет. То есть живем-то мы вполне зажиточно, летом на юг, к морю отдыхать ездим. В кемпинг под Евпаторию. Там их целая куча вдоль трассы – от самого памятника Евпаторийскому десанту и до города. Причем обустроенных – с туалетами, душевыми, магазинами, столовыми и даже летним кинотеатром, в котором, кстати, я в прошлой жизни первый раз посмотрел «Звездные войны». Но-о-о… все что зарабатывается за год в этом же году и тратится. Никаких накоплений сделать не получается. Более того, после поездки на юг родители даже занимают у дедуси с бабусей на пару месяцев. На них же еще выплаты долгов за машину висят. Так что два месяца после отпуска, ну до ближайшей квартальной премии, мы живем несколько напряженно в финансовом плане. А потом все постепенно налаживается. И к следующему лету удается даже накопить на очередное путешествие. Ну и откуда при таком раскладе деньги на взятку? Да и кому нужно «сунуть», чтобы распорядиться деньгами наиболее эффективно, тоже знать надо. А откуда я могу это знать?
Так вот, когда мне подробно, так сказать, на пальцах объяснили все эти расклады – я реально взвыл. И решил послать на хрен попытки выйти в писатели. Ну, как минимум до конца восьмидесятых. То есть до времени, когда начали появляться первые издательские кооперативы и кооперативные издательства… Да еще и посетовал на то, что узнал об этом так поздно. Так бы не тратил время на набор своей первой повести. С Аленкой бы лучше побольше погулял. Или побегал…
Ну да, я «подсел» на долгие забеги. Почувствовал-таки ту самую пресловутую «радость движения», когда ты получаешь кайф от самого процесса. И тебе совершенно не мешают ни пот, ни усталость, ни забитые ножные мышцы… Но бегать достаточно далеко мне удавалось только по выходным. А точнее, по воскресеньям. Все остальные дни у меня были наглухо забиты занятиями в секциях, а также «художкой» с «музыкалкой». Кстати, Аленка тоже попыталась составить мне компанию в этих забегах. Но пока не потянула. Едва добежала до Угодки. То есть сейчас это был город Жуков, но все пока называли его по-прежнему. Что, впрочем, тоже было о-о-очень круто… Но это был самый короткий из моих маршрутов. Вернее, нет – самый короткий был до Балабанова, поселка, в котором располагалась самая мощная и известная спичечная фабрика всего СССР. Но до Уго… то есть Жукова, я бегал чаще. А самый длинный маршрут, который я к этому моменту осилил, был до Высокиничей – большой деревни, расположенной приблизительно на полпути между Киевским и Симферопольским шоссе. До нее, по моим прикидкам, было около тридцати двух километров. Но я чувствовал, что способен и на большее. Однако времени устроить нечто более масштабное просто не было. А вот если бы я не уперся в свою «писанину» – то мог бы и найти.
Однако где-то через три месяца после того, как мне все это популярно объяснили, фортуна неожиданно вильнула хвостом и нехотя решила повернуться ко мне передом.
Дело в том, что тот мой «концерт» на открытии памятника павшим в деревне Черная Грязь имел свое продолжение. Дедок в форме генерала, которому так понравилось мое исполнение, приняв на грудь, раздухарился и заявил, что подобные песни надо исполнять по телевизору. Причем со сцены Кремлевского дворца съездов. Отчего я слегка напрягся. Ну вот совсем мне не хотелось лезть в эту клоаку. Нет, всякие альтернативки о попаданцах в прошлое, мгновенно пробившихся на вершину через «задний проход» путем создания великой всемирно известной рок- или поп-группы либо там просто заработавших огромные деньги, продавая всякие популярные песни «из будущего», я в свое время читал с удовольствием. Да и сейчас бы почитал, если честно… Но, увы, при этом ни на йоту не верил в то, что это возможно, не измазавшись по уши в дерьме. Так что лезть в тот гадюшник, который во все времена представляла собой музыкальная и околомузыкальная тусовка (причем не только в нашей стране), мне совершенно не хотелось.
Слава богу, у Никиты Порфирьевича из его задумки ничего не получилось. Ну почти ничего. То есть ни на сцену, ни в телевизор ему меня протолкнуть не удалось. Зато на концерт, посвященный Дню танковых войск, который прошел в актовом зале Управления танковых войск СССР, что на Знаменке, девятнадцать, он меня-таки затащил. А потом меня торжественно познакомили со всем танковым «ареопагом» этого времени, во главе с главным маршалом бронетанковых войск Амазаспом Хачатуровичом Бабаджаняном. И я ему, похоже, сильно понравился. Потому что меня начали регулярно приглашать выступить с «моими песнями» на всякие «частные» мероприятия Амазаспа Хачатуровича. Нет, я продолжал упорно твердить, что это не мои песни, а некоего «Михаила Калинкина», но, похоже, и самим маршалом, и большинством его окружения это расценивалось как моя гипертрофированная скромность. Кто такой Калинкин? Кто про него слышал? Нет же никаких следов такого поэта и композитора нигде, кроме как в моих словах. Значит, просто скромничаю, а на самом деле автор я сам… Хотя Михаил Калинкин уже вполне существовал, просто сейчас он находился в самом начале своего творческого пути, играя в любительском ВИА.
Как бы там ни было, раза три-четыре в год за мной из Москвы приезжала черная «Волга», в которую я грузился со своей гитарой и отправлялся развлекать гостей маршала. И вот во время одного из таких «квартирников» (хотя их скорее стоило бы назвать «дачниками» или «управленниками»), он обратил внимание на то, что я какой-то хмурый.
– Э-э-э, Рома-джан, что с тобой случилось? Что ты такой невеселый?
– А-а-а… – махнул я рукой, – ничего такого. Просто… – Я запнулся, не совсем понимая, стоит ли грузить маршала такими незначительными проблемами, а потом решил: какого черта? Скажу как есть.
– Понимаете, я тут повесть написал, а когда стал искать, как ее напечатать, мне такого порассказали… – ну и выложил ему все, что мне об этом поведали.
Маршал выслушал меня достаточно внимательно. После чего задумался:
– Знаешь что, а привези-ка ты мне эту свою рукопись? Посмотрим, чем можно тебе помочь. Вот не верю я, что все там так уж строго, как тебе расписали.
– Ой, да ладно – зачем вам этим голову забивать? – махнул я рукой. Хотя в принципе в его словах имелся смысл. Потому что мои отношения с Изольдой Соломоновной были не такими уж и безоблачными. Она вообще была дамой жадноватой, все время пыталась подвинуть меня с ценой, но я никогда не уступал. А чего – пусть походит по рынку, поторгуется. Что, нет больше предложений? Ну тогда ничем не могу помочь – или платите, или не покупайте. И ведь весьма обеспеченная дама была – приезжала на свою дачу на «Волге»-универсале, да и сам «домик» на ее участке по советским меркам был вполне себе солидным. Ан нет – за каждую копейку торговалась, как на одесском рынке. Так что исключать то, что она где-то сильно сгустила краски, не стоило…
